Тим и Сеня все время молчавший поднялись и выбрались из тесной комнатушки. Ашот буквально ломанулся за ними следом и ухватил Гая за рукав.
— Постой, Тим-джан. Договорились, ствол, — Очевидно Ашоту очень понравилось представлять себя с крутой пушкой в руках, даже само слово — ствол, он произносил с большой энергией и чувством, — Я у тебя возьму. Хлеб вчерашний можете прямо сейчас забрать, пять буханок возьмите с лотка, соль — две пачки дам, перца красного отсыплю, заварки тоже дам, конфет, что там еще ты говорил? А, вспомнил, мыло. Мыла есть немного, но лучше я вам через час и мыла, и одежды принесу, только размер какой или вам все равно? — Он хитро улыбнулся над недоработкой друзей.
— Размер обуви тридцать восьмой, одежда на метр семьдесят, дама стройная, так что уж ты сориентируйся. Сейчас мы ничего забирать не будем, говоришь, через час все будет? — Ашот утвердительно кивнул, — Вот и отлично. Как говорится утром деньги — в обед стулья, в обед деньги — вечером стулья. Обмен будет баш на баш, Ашот. — Тим видел, что молодому армянину очень не хочется расставаться с таким красивым и грозным агрегатом, но решил подстраховаться.
— Не доверяешь. Тим-джан, — Обиженно протянул шашлычник, — Не по дружески, дарагой.
— Времена тяжелые, Ашот, не до реверансов. Через час приду, ружье вместе с патронами, чехлом, ЗИПом тебе сразу и отдам.
Шашлычник на мгновенье сверкнул глазами и тут же натянул маску гостеприимства и добродушия.
— Хорошо-хорошо, договорились, Тим-джан, приходите все будет, я вас еще и шашлыком угощу за счет заведения, такой шашлык сделаю, пальчики оближешь! — торговец поднес сжатые щепотью пальцы к губам, изображая какой вкусный будет шашлык.
— Обязательно отведаем, тогда с нас пузырь, Ашот, ну, до встречи.
Тим и Сеня пожали потенциальному ружьевладельцу руку и двинулись в сторону своей палатки. Гай внутренне здорово утомился от этого разговора. Внутри постепенно копилось глухое раздражение ко всему происходящему. «Что-то с этим надо делать, а то я скоро на людей кидаться начну», — подумал он про себя.
Лагерь наполнялся жителями, вернувшимися с похорон, охоты, рыбалки и исследовательских прогулок. Людское море привычно зашумело голосами, застучало топорами. Запахи костров, шашлыков и ухи перебили «ароматы» поверженных биотуалетов. У уцелевших машин и палаток кучковался народ — неустроенные люди тянулись к островкам благополучия. В центре лагеря рычали движки грузовиков, но что именно там происходило, ребята не видели.
Всюду озабоченно сновал народ с грузами и без — переезжая на облюбованные места. У некоторых за плечами болтались ружья, те же, кто не озаботился ремнями, таскали стволы в руках. Скромненько вполголоса ожили магнитолы. Автовладельцы растаскивали своих свившихся в кучу железных коней, выкапывали колеса, буксовали, подкладывая в колею сучья. Над плавающим в озере мусором поплыли облака выхлопа…