Я стоял абсолютно обнаженный на вершине песчаного холма посреди бескрайней пустыни. Живописные дугообразные дюны безбрежным океаном расстилались до самого горизонта. На небе не было ни облачка, и высоко стоящее солнце немилосердно жгло, наполняя воздух тягучим зноем.
Охарактеризовать мое состояние как шоковое, означало бы не сказать вообще ничего. И мне не нужно было себя щипать или дергать за ухо, чтобы проснуться — все происходило на самом деле. Ощущения были слишком реальны, чтобы поверить, что я нахожусь во сне или в коме. Богатое воображение преданного читателя фантастики рисовало сценарии один ярче другого. Я мог телепортироваться в Сахару, мог оказаться в прошлом или будущем в том месте, где сейчас расположен Сан-Франциско, мог перенестись на другую планету в соседней галактике — количество вариаций было практически бесконечным. Поэтому я решил, что пора заменить теоретические изыскания на практические исследования. Дело оставалось за малым: выяснить что это за место, где оно находится, и в каком времени я живу. Но прежде всего нужно было решить самый животрепещущий вопрос. В пустыне под палящим солнцем в отсутствии тени и воды я проживу не более двух суток. Даже если закопаюсь в песок с головой.
Выйдя из состояния замешательства и полной неподвижности на столь позитивной ноте, я решил оглядеться. Панорама за моей спиной порадовала и насторожила одновременно. На расстоянии нескольких километров от себя я увидел огромную по высоте и протяженности каменную стену. Если бы не прямоугольные башни, чередой расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, ее можно было бы принять за естественное скальное образование. При условии, что в природе существуют камни цвета крови. Стена была не кирпичной, а насыщенного красного цвета, как и башни, увенчанные остроконечными коричневыми крышами с загнутыми вверх краями.
Ни высоту, ни ширину этого циклопического сооружения я не мог определить даже приблизительно — оно занимало весь видимый горизонт. Пространство перед стеной было покрыто сплошным ковром из тесно расположенных дворцов, домов, хижин и лачуг. Они уступами спускались к поверхности пустыни под небольшим углом, постепенно редели, и, наконец, растворялись в безбрежных песках.
От условной границы, разделяющей редкую россыпь лачуг и безжизненные пески, в мою сторону направлялась группа вооруженных всадников. Они спускались по склону огромной дюны, поднимая за собой шлейф мелкой песчаной пыли. Смахнув с поверхности нагревшийся слой песка, я сел на корточки в ожидании. Воины в блестящих на солнце доспехах быстро приближались, но из-за большого разделяющего нас расстояния я не сразу понял, почему эта картина вызывает у меня ощущение диссонанса. Они скакали не на лошадях.