— Фрэнсис, — сказали в трубке, — я очень тороплюсь, но… умер Лэрри.
— Я знаю, — сказала Фрэнсис устало и поверженно, а миссис Коффин продолжала трещать, как будто сообщала самые свежие новости.
— Умер во сне этой ночью, и я подумала, что тебе, как жене священника, следует быть в курсе.
— Я в курсе, — беспомощно сказала Фрэнсис.
— Мне сообщил об этом Чет Белкнап, а он услышал это в больнице, когда привозил туда молоко. Он сразу зашел ко мне, понимаешь? И, разумеется, я подумала, что прежде всего надо сказать об этом тебе и… Алло? Алло?
Фрэнсис повесила трубку. Душ перестал шуметь. «В следующий раз, — подумала она. — В следующий раз…»
Миссис Коффин смеялась, сидя у телефона на кухне.
— Фрэнсис в ярости, — сказала она своему мужу, — потому что я узнала раньше ее.
— Ну и что? — удивился он.
— Помнишь, Сай, как ты катал Лэрри на лодке?
— Да. — У Сая было грубое, обветренное лицо. Он сидел за покрытым засаленной скатертью столом в пропахшей рыбой рабочей одежде и пил кофе.
— Как давно это было. — Миссис Коффин замолчала, рассматривая дубленое лицо мужа и думая о том, как она могла выйти замуж за этого человека. Она была очень молода тогда, а у него были восхитительные жилистые руки и плоский твердый живот, и мужской силы хоть отбавляй. Постель стала для них ритуалом — в десять вечера и в пять утра (рыбакам приходится вставать очень рано), но она так ни разу и не забеременела. Все это давно кануло в прошлое, да и Сай уже не тот молодой сластолюбец, а всего лишь работяга, пропахший рыбой, у которого только и есть, что старая, разбитая лодка. Хотя она и продолжала его любить, все же ей было ужасно досадно. Если бы к ней вернулась молодость, если бы она знала тогда то, что знала теперь, — можно спать с кем угодно, но нельзя выходить замуж за кого попало. И несмотря на то, что миссис Маннинг, наверное, за всю жизнь ни разу не испытала оргазма, все равно в конечном итоге она со своими деньгами и плюгавым мировым судьей — выиграла. У нее были богатство и положение в обществе. Она выиграла.
— Ты сделала бутерброды? — спросил Сай.
— В чем дело, Сай? Что случилось?
— Сардины больше не клади. Или ты думаешь, что я истосковался по рыбе?
— Я спросила, что случилось с нами.
— Просто постарели, — сказал Сай.
Миссис Коффин вздохнула. Когда-нибудь она откроет чайную, и люди будут приходить туда издалека и говорить: «Не правда ли, как все изысканно у миссис Коффин?» Когда-нибудь… Когда-нибудь…
Руфь Кили узнала новости от мистера Кастнера, отпиравшего дверь своей бакалеи. Он говорил не торопясь, по своему обыкновению суховато и скучно, а Руфь только молча покачала головой и пошла дальше. Она подумала: «Сэм… бедный Сэм… О Боже, Боже…» И вспомнила бутылку в ящике его стола и то, что случилось тридцать шесть лет назад, и как после возвращения из лечебницы они проводили сладострастные ночи в коттедже на берегу. Конечно, теперь она несколько старовата для секса и не может дать ему такое утешение. «Но все же я ему нужна, — подумала она. — Мы оба постарели, и я снова ему нужна… Пришел мой час». И она ускорила шаг и глубоко вздохнула, почти с облегчением, потому что наконец, слава богу, она снова была кому-то нужна. Больше всего ее радовало то, что этим человеком оказался Сэм.