— Это не твои проблемы, — оборвал его Гай, глядя ему прямо в глаза. — Тебя это не касается.
— Если учесть тот факт, что я никогда не выступал адвокатом в уголовном деле…
— Это дело тоже не для тебя.
— И все же попытаемся сделать все, что в наших вилах.
— Убирайся отсюда к черту.
Берт не сдвинулся с места. Он сказал:
— Одно удачное дело. Все, что мне требуется, — это одно удачное дело. Этот случай — находка, Гай, а ты гонишь меня в первый же день.
Он подошел к окну и посмотрел на черные ветки дуба:
— Ну что ж, по крайней мере, ты ничего не подписал.
Гай посмотрел на спину Берта, почувствовал страшную слабость и сказал:
— Хорошо, Берт, пусть будет по-твоему. Я согласен.
— С чем?
— С тем, о чем ты говоришь.
— Ты имеешь в виду то, о чем я никогда не скажу. Никому. — Берт медленно повернулся и едва заметно улыбнулся красивыми губами. — Я позвонил в Бостон, в гостиницу «Статлер», Гай. Они были рады помочь. Портье, который успел забыть эти два имени из тысячи останавливающихся и выезжающих, из сотен справляющихся. Доктор Гай Монфорд, 8«Б»… Миссис Лоренс Макфай, 8«В». Ночь с субботы на воскресенье, седьмое декабря…
Гай закрыл глаза.
— Отвергнутая женщина… ты понимаешь. Но не волнуйся, старик. Я женюсь на этой несчастной, а ваша тайна будет нашим семейным секретом.
Гай изо всех сил прижал кулаки к закрытым глазам.
В округе Пелем за последние восемнадцать лет всего одного человека осудили за убийство. Это был Якоб Слинг — фермер, разводивший цыплят, которому банк отказал в займе. В знак протеста Слинг застрелил президента Первого муниципального банка, когда тот выходил из вертящихся стеклянных дверей своего учреждения, направляясь в гостиницу «Линкольн» на собрание клуба «Ротари». Убийцу арестовал шериф Поттс, в качестве обвинителя выступал Крофорд Страйк, который был тогда окружным прокурором. Суд длился шесть дней, а через семь месяцев после вынесения приговора Якоб Слинг был казнен на электрическом стуле в Чарлтаунской тюрьме Бостона. Его жена продолжала жить на птицеферме. Теперь это была старуха, которая продавала «свежие яйца», стирала чужое белье и постоянно разговаривала сама с собой и с умершим мужем. Дети объявили ее ведьмой и оставили одну.
Тогда об аресте Якоба много говорили. Арест же Гая стал самым потрясающим событием на памяти городка.
— Если его осудят, — сказала мужу Мейди Боллз, — то ты понимаешь, что это будет значить?
— Нет, а что?
— Да так, ничего особенного — просто ты сможешь со временем занять место доктора Келси.
— Я никогда об этом не думал.
— И напрасно.