Мар неподвижно сидела у телефона. Прошло много времени, прежде чем она поднялась и медленно пошла в гостиную. «Что будем делать, Питер?… Что будем делать?»
Ей было холодно. Питер прихорашивался на своей жердочке. Миссис О’Хара растапливала огромный камин, и Мар подумала, что его тепло, пройдя через кожу и кости, согреет ей душу. Здесь, на Кейп-Коде, ей никогда не удавалось затопить камин одной спичкой. Обычно она зажигала обрывок «Кроникл» и держала его под запалом до тех пор, пока пропитанный керосином каменный уголь не охватывал огонь, после чего быстро совала горящий факел под сухие поленья. Она пододвинула скамеечку для ног совсем близко к разгорающемуся пламени и села, обхватив руками колени.
Сэм вошел через заднюю дверь со стороны террасы. Он бросил на Мар быстрый взгляд, потом вышел в коридор и повесил там свою шляпу. В последнее время он не пил. Напьется завтра, подумала Мар, когда закончится суд, а потом либо совсем завяжет, либо же будет каждый день напиваться в стельку. Мар спиной чувствовала, что он стоит в дверях и буравит ее взглядом. Повисло долгое неловкое молчание.
— Ну? — спросил он вызывающе.
— Ты лгал, Сэм, — обронила она, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени.
— Да?
— Да, и ты это прекрасно знаешь. У меня нет доказательств, но я не сомневаюсь, что ты лгал.
— Все-то ты знаешь…
— Я только знаю, что ты стараешься навсегда оттолкнуть от себя единственного человека, которому ты не безразличен. Ты потерял жену и сына, а теперь эта бредовая идея…
— Он сам признался, а ты называешь это бредом?
— Даже его отец…
— Проклятые католики… Проклятые католики…
Она уткнулась лицом в колени.
— Я знаю, ты не хочешь, Сэм, чтобы я здесь оставалась. Тут наши желания совпадают. Суд закончится, и я сразу уеду.
— Твое дело.
— Я уже решила.
— Кто сочувствует убийце собственного мужа…
— Сэм… Сэм…
— Именно так это и называется — убийство. Хладнокровное, умышленное убийство. Вот почему я лгал. Да, я лгал! Но пусть попробуют доказать это.
— Зачем, зачем ты это сделал, Сэм? Его вину должен определить суд.
— Суд, — с издевкой протянул он. — Суд! Они не знают, что он сделал со мной, что его отец сделал со мной. Да, однажды вечером я напился и хотел убить Пола Монфорда. И за это два года провел в лечебнице — фактически за решеткой. А его отец — он заплатил за свое преступление? Нет. Если бы его жена не шлялась с Шеффером…
— Я не хочу больше слышать об этом.
— Если бы Гай не застукал их однажды…
— Что ты говоришь, Сэм?
— Да, однажды он наткнулся на них в спальне.
— Не может быть… Боже, не может быть!