А вот мистер Дж. Л. Крукс, торговец зерном, старшина того суда присяжных, который оправдал Гая Монфорда, вовсе не грустил по данному поводу. Поскольку весь город был на стороне Гая в ходе того мерзкого процесса и присяжные пошли на поводу у общественного мнения, то теперешний оборот дела можно было считать позором Ист-Нортона, оскорблением закона и издевкой над моралью. Старшина пригласил к себе на чай с пряниками весь состав жюри. Двенадцать мужчин и женщин, взвесив все за и против, решили проигнорировать напутствование судьи Крофорда Страйка о том, что следует вынести обвинительный приговор, а может быть, даже квалифицировать преступление как убийство первой категории, все же пусть лучше десять виновных гуляют на свободе, чем будет наказан один ни в чем неповинный.
— Вот, — неистовствовал Колин Юстис, — в этом и беда всей нашей судебной системы! Скажите на милость: презумпция невиновности! Вторичное привлечение к судебной ответственности за то же преступление невозможно! Присяжные могут вынести тот или иной приговор потому, что подсудимый похож на дядюшку Джо, или потому что у него подергивается веко, или потому что он зачесывает волосы на левую сторону. Такое впечатление, что судят всегда исключительно невиновных.
— Кто ж виноват, — подколола его жена, — что ты так жутко опростоволосился с этим Монфордом?
Колин не ответил. Он думал о Берте Мосли. Почему Гай не послал его куда подальше? Что было известно Берту с самого начала? Конечно, за это время, которое он имел в своем распоряжении, можно было доказать все, что угодно, и тем не менее… «Сукин сын», — вырвалось у Колина.
— Только не при детях.
— Я говорю о Берте Мосли.
— Меня не интересует, о ком ты говоришь. И Берта Мосли не интересует тоже.
— Здесь ему больше делать нечего, — продолжал Колин. — Люди терпеть не могут, когда их ставят в глупое положение. Они недовольны Гаем Монфордом, злятся на него, даже, пожалуй, ненавидят его. Но именно Берта Мосли они вываляют в дегте и перьях и выставят из города.
Враждебность витала в воздухе. Берт сразу же потерял нескольких выгодных клиентов. На него косились в магазинах, на улицах, и он с горечью думал о том, что скотина Монфорд просто-напросто надул его тогда. Если бы доктор сказал ему правду — если бы он сам сумел заглянуть тогда дальше своего носа и не зациклился бы на тех номерах в гостинице «Статлер», пораскинул бы мозгами и сообразил, почему Гай хотел ускорить суд, почему так быстро исчезла миссис Макфай, почему через несколько недель уехал и сам доктор Монфорд, не оставив даже адреса, почему ему вдруг приспичило продавать «за глаза» свой дом…