Снежное покрывало пролежало недолго. К утру от него остались лишь редкие мокрые пятна, разбросанные по всему городу. Однако не прошло и недели, как снова пошел снег, и на этот раз он прочно лег на мерзлую землю, обдуваемый холодными морскими ветрами.
— Сорок лет не было такого раннего снега, — говорил Чет Белкнап всем, кто проходил мимо лодочной станции. — И потом, у берега обычно теплее. Но только не в этом году. Нет, сэр! — Он сокрушенно взмахивал перепачканными краской руками и заходил в ангар, прикрывая за собой скрипучую дверь.
Однако Ист-Нортон видел в свое время и не такие снегопады, и, хотя жители говорили о любом изменении погоды, как о конце света, все же воспринимали они капризы зимы с философским спокойствием, не теряя достоинства. Рыбаки расчищали палубы засыпанных снегом лодок, а их жены сметали снег со ступенек и жаловались на замерзшее белье, которое смешно топорщилось на веревках, натянутых во дворе. На лужайке младшие ребятишки сооружали из больших снежных ядер целые пирамиды, а их старшие братья уже волновались о подарках ко Дню благодарения, который вот-вот должен был наступить, и говорили о предстоящем рождественском матче между местной хоккейной командой и командой Харпсуэлла, результаты которого, наверняка, окажутся неутешительными, так как некому будет поддерживать дух спортсменов Ист-Нортона.
Задняя дверь ресторана Пата была плотно закрыта на зиму, и все щели тщательно заделаны. Постоянно горела железная печка, и мужчины, заходя с улицы, постукивали башмаками, отряхивая снег, смеялись и грели руки, а потом принимались за пиво, причмокивая губами и говоря: «Ужасный холод! Самый ранний снег на моей памяти. А ведь раньше вдоль побережья всегда было теплее, чем во внутренних районах».
Пьяница Шеффер на зиму тоже перебрался в помещение. Каждый божий день сидел он в ресторане Пата в своем потертом пиджаке, облокотившись на стойку, и подносил дрожащими руками один стакан пива за другим к своему обрюзгшему лицу, которое когда-то было очень красивым. Шеффера принимали, потому что предки его были одними из первых поселенцев Ист-Нортона. Хотя он всегда поклонялся Бахусу[9], но много лет назад это был добродушный, приятный молодой человек, который никогда не позволял себе выпрашивать на выпивку или спать в канаве. Когда-то он выглядел изысканно и элегантно, а теперь совершенно опустился, захватив с собой из прошлого лишь одежду да манеру говорить. Говорил он невнятно, потому что был постоянно пьян. Однако слова, произносившиеся с запинкой, принадлежали образованному человеку, у которого было что сказать. Кроме того, Шеффер ни от кого не зависел. Он жил в собственной комнате над бакалейной лавкой, купленной на деньги отца, владевшего стекольным заводом. Но самое главное, он в свое время был участником городского скандала и разыгравшейся вслед за этим трагедии, о которой даже теперь, спустя двадцать восемь лет, вспоминали кто с трепетом, кто с отвращением. До сих пор оставалась в этом деле какая-то тайна.