Гай подождал, пока она исчезнет в дверях. Потом он запустил мотор и поехал по дороге в Гианнис. Милях в трех от города он остановился, зашел в придорожный буфет и выпил стакан виски со льдом, сосредоточенно глядя на свое напряженное лицо в зеркале над рядами бутылок. Не такое уж и красивое лицо. Мужественное, почти грубое, под глазами еще резче обозначились круги. Биски хорошее, подумал Гай, однако пить не стоило — пустая затея. Он мог выпить двадцать таких стаканов и быть трезвым, как стеклышко, даже не расслабиться.
Следующие три часа Гай Монфорд гнал машину со скоростью около семидесяти пяти миль в час, трижды останавливаясь, чтобы выпить очередную порцию виски. Он сопротивлялся тому, чего не мог точно определить словами. Может быть, воле Господа. Или себе, своему смутному чувству долга, собственному смятенному духу. Он попытался все четко сформулировать, призывая на помощь логику, как это было в студенческие годы на занятиях по семантике, логике, этике и метафизике. С одной стороны: Лэрри — его старый друг, и он умирает. С другой: Мар — беременна, и этот ребенок — его, и он любит Мар, но это уже не имеет никакого отношения к логике, это эмоциональный ряд, и в расчет не берется. Кто-то теряет, кто-то находит…
Было двенадцать часов. Он находился в двух милях от Ист-Нортона, но по-прежнему не знал, что делать, ничего не решил для себя. Он ехал медленно, стараясь ни о чем не думать, поскольку препятствия были настолько непреодолимыми, что ими, в конце концов, можно было вообще пренебречь. Потом на него нахлынули воспоминания: он видел себя и Лэрри в те, канувшие в Лету, годы. Поиски серой амбры и сокровищ пиратов, спрятанных якобы в дюнах; поездки к цепи озер около Гарвича, где они брали напрокат весельные лодки и целыми днями ловили окуней и спрятавшихся в водорослях хитрых щурят. И охоту на уток, конечно. Вдвоем они пренебрегли традиционным кейпкодским способом охоты на уток — кровожадным спектаклем, в котором приманные птицы и селезень привязывались перед укрытием, а других, дрессированных, уток посылали за приближающейся стаей, чтобы пригнать ее к укрытиям, из которых вдруг выходили мужчины с оружием и делали одновременно пятнадцать или двадцать выстрелов.
Нет, они с Лэрри охотились по-своему. На диких уток, чирков-свистунов, лысух, гусей и уток-песчанок. Причем использовали только несколько деревянных чучел да сделанные на скорую руку укрытия из водорослей. И стреляли уток «влет», часто не получая от охоты никакого удовольствия. Был лишь спортивный интерес.