Поплавав в своем «гамаке», гидроцефал спрыгнул на пол и, подойдя к прозрачному, чем-то похожему на аквариум предмету, стал стричь своими двупалыми пластинчатыми конечностями причудливую розовую растительность, напоминающую не то цветы, не то водоросли.
Только теперь Бек различил, что лицо гидроцефала помещалось в тесном промежутке, на стыке между водянистым дряблым пузырем и корявым туловищем. Две белые маленькие точечки оказались глазами, а острый, напоминающий кривую саблю клюв — ртом.
Раскрыв клюв, гидроцефал попробовал на вкус цветок, однако есть не стал, возвратив его назад на липкий стебель.
Помедлив с минуту, гидроцефал, не выпуская из рук букета, вышел из полусферы и направился назад к морю, туда, где Бек увидел его впервые. Теперь Бек заметил там на берегу в отдалении одинокую маленькую полусферу, куда спешил гидроцефал.
В отличие от городской эта полусфера была распахнута почти со всех сторон, как шатер, и в ее тени отдыхала длиннотелая млечная полуния, самое красивое, пожалуй, существо на планете, с глазами стрекозы и шелковыми очертаниями богомола.
Она была примерно двухметровой длины, в крылатом подобии тканей и, не в пример гидроцефалу, нежна, гармонична и грациозна.
— Посмотри, посмотри, что-то такое земное и знакомое, знакомое, — с умилением прошептал Бек напарнику. — Что-то вроде любовного свидания, а?
Похоже, дряхлый гидроцефал робко преподносил свои цветы сибурской фее. Операторы замерли, приникнув к зорокамере и стараясь понять и осмыслить происходящее.
— Придурок, может быть, полуния — воплощенное божество у гидроцефалов, — грубо нарушил тишину напарник и вдруг захохотал. — Гляди, она пожирает его цветы, как корова, и… у нее мордочка, как у змейки, с мелкими острыми зубками. Ничего себе, любовь!
— А что, разве нельзя принести своей возлюбленной даме какие-нибудь лакомства? Почему мы решили, что это именно цветы? — задумчиво произнес Бек.
— Любовь между таким дряхлым корявым уродом и такой зефирной фифочкой? Нет, дорогой, это что хочешь, только не любовь, слишком уж они разные, — со смехом отрезал напарник и увеличил резкость в зорокамере.
— Смотри, смотри, он гладит ее, — вскричал Бек. — Он очень нежен с ней. А что ты скажешь об этом богомольном жесте! А это?! Возможно, она и он — одна особь породы гуманоидов, просто у них так разнятся полы. Она красива, он безобразен, вглядись, в них есть какое-то неуловимое сходство.
— Это, брат, уже ностальгия по Земле, — потрепав Бека по спине, возразил напарник. — Тебе, старик, просто захотелось привезти на Землю романтический красивый фильм.