. На подаренный ему японский диктофон он надиктовал серию записей о событиях в Чернобыле, готовя материал для мемуаров
[1413]. При этом близким людям говорил, что карьера его закончилась. Академик совершил еще одну неудачную попытку самоубийства.
Впоследствии Губарев, пытаясь поднять дух своего друга, предложил ему высказать свои идеи по ядерной безопасности в статье в «Правде»[1414]. Легасов написал ее за несколько дней и, когда статья вышла, звонил Губареву каждый день, интересуясь, как ее встретили. Когда и эту статью проигнорировали, Легасов совершил более решительный шаг. Он дал интервью либеральному литературному журналу «Новый мир», в котором предупреждал – в противоположность всему, что говорил раньше, – что еще одна чернобыльская катастрофа может в любое время случиться на любой из советских станций с реакторами РБМК. Он сказал журналисту, что многие ученые знают об этой опасности, но никто ничего не делает, чтобы ее остановить. В интервью журналу «Юность», еще одному советскому изданию, где оковы цензуры были ослаблены гласностью, Легасов пошел гораздо дальше[1415].
Отказавшись от политической ортодоксии, в которую верил с юности, академик заявил, что советская наука сбилась с пути. Люди, стоявшие за великими триумфами советской техники, создавшие первую атомную станцию и отправившие Юрия Гагарина в космос, стремились к новому и лучшему и отличались силой духа и преданностью цели, унаследованными от Пушкина и Толстого. Но путеводная нить высокой цели выскользнула у них из рук, появилось поколение молодых людей, технически хорошо подготовленных, но лишенных моральных принципов. Именно эта принципиальная неудача советского социального эксперимента, а не только горстка беспечных операторов реактора стала, по мнению Легасова, причиной катастрофического взрыва реактора № 4.
К началу 1988 года Легасов оставил надежды сменить Александрова на посту директора Курчатовского института[1416]. Вместо этого, по мере того как реформы Горбачева набирали темп и публичная критика государства усиливалась, академик организовал Экологический совет и предложил образовать свой собственный институт ядерной безопасности – автономную организацию, которая внесет независимое регулирование в атомную отрасль. Он передал свои предложения в Академию наук, надеясь на одобрение – хотя бы в знак признания его роли в ликвидации последствий величайшей ядерной аварии в истории.
Но при рассмотрении этого вопроса академиками в конце апреля Александров поддержал своего ученика весьма сдержанно, и проект Легасова отклонили. До академика эти новости дошли 26 апреля 1988 года, точно к двухлетней годовщине аварии. В тот день дочь Легасова Инга, как обычно, забрала сына из детского сада