Я заказываю колд-брю, и мы садимся на зеленый кожаный диван. «Кротовая нора», пожалуй, самое замечательное кафе из виденных мною: как будто восьмидесятые взорвались и все усыпано их останками – кругом постеры «Охотников за привидениями» и «Битлджуса», «Тысячелетний сокол» и прибамбасы для путешествий во времени, телевизор в деревянном корпусе с меню древней приставочной игры на экране, старинный угловатый компьютер рядом с сахарницей, каталог флоппи-дисков рядом со сливками и… да, настоящий «делориан». Не представить автомобиль – любой автомобиль – в кафе, но вот он, установлен на высокой платформе рядом с нашим диваном, как будто так и надо.
– Я родилась в неправильную эпоху, – говорит Пенни.
– Может, ты родилась в неправильном измерении, Пенн.
– Спасибо, что заметил.
– В каком смысле?
Она отпивает макиато из маленькой кружки:
– Мы ведь в «Кротовой норе».
– А ты небось много знаешь о кротовых норах.
– Ной! Дорогуша! Я не полная дикарка. Я же читала «Трещину во времени».
– Тогда я полный дикарь.
– Стоп, ты хочешь сказать…
– Ни разу не читал книгу. Ни разу не смотрел кино.
– Да ты офигел.
– Не говори «офигел», Пенн.
Она ставит кружку на столик рядом с нашим диваном:
– Ладно, тогда я объясню тебе суть кротовых нор, как их объясняют в книге.
Ну как тут не умилиться, когда такая пигалица не засчитывает тебе понимание предмета, если в списке твоих источников нет ее любимой книги.
– В книге их называют тессерактами, но на самом деле это кротовая нора. – Пенни показывает на маленькую квадратную салфетку на столе. – Если бы жук находился на одном конце салфетки и хотел попасть на другой конец, в трехмерном пространстве ему пришлось бы пройти всю длину салфетки. Но если сделать так, – Пенни поднимает салфетку и соединяет противоположные уголки, – он сразу оказывается в нужном месте. На самом деле, понятное дело, все гораздо сложнее. Идею предложили Эйнштейн и еще один дядька. Разумеется, все это теория, совершенно непригодная на практике.
Я попиваю свой холодный кофе, чтобы скрыть улыбку.
– Можно я тебя спрошу кое-что?
– Валяй.
– Чем тебе так нравится Одри Хепбёрн?
Сестра на секунду задумывается.
– А чем тебе нравится Дэвид Боуи?
– Он не парился понапрасну и оставался самим собой невзирая ни на что. – Настоящая редкость, что первый же спонтанный ответ получился таким точным. – Музыканты меняются, но никто так не менялся, как Боуи. Не подумай только, что все его изменения были к лучшему. У него попадались довольно ужасные фазы, но это простительно, потому что именно таким он и был в то время. Я думаю, это притягивает людей. Настоящие фанаты Боуи – не фанаты, они верующие.