Тесно, одна к одной стоят железные кровати. Проход только посредине, вдоль подвала. И так мест еле хватило. Тяжелораненых успели вывезти. Кто мог передвигаться, ушел своим ходом. Первую партию погрузили в санитарный поезд, каким-то чудом оказавшийся на станции. Когда поезд ушел, главврач и завхоз раздобыли с десяток повозок и колхозную полуторку. Погрузить погрузили, но за станцию начался бой, и раненых направили в Огарьский лес. Что с ними — никто не знал. Что будет и с оставшимися? В подвале, около раненых, хлопочут Лариса и пожилая нянечка. Они то появляются, то исчезают в темноте, как привидения. Раненые тихо переговариваются. Вспыхивают огоньки цигарок и пропадают под одеялами. Нянечка и Лариса делают вид, что не замечают этого. В обычных условиях это, конечно, серьезное нарушение порядка, и никто бы не допустил курения в палате, а сейчас…
— Что там слышно, сестрица? Наши в городе? — спрашивает раненый из дальнего угла.
— Лежи, милый, лежи, — отзывается нянечка, — в городе. Скоро девчата придут, они расскажут, что там. И куда они запропастились? Давно ушли, пора бы и вертаться.
— Лара, нас эвакуируют? — спрашивает молодой красноармеец с забинтованной головой. Он сидит на кровати, подтянув острые колени к подбородку и обхватив ноги руками.
— Обещали что-нибудь прислать — машину или повозку. Ты ложись, одного тебя не оставят, — Лариса поправляет ему постель.
— А поезд?
— Какой поезд?! На станции немцы. — Она бежит на второй этаж за бинтами. Останавливается у открытого окна и смотрит в темноту поверх мокрых от дождя деревьев старого парка в сторону, где затерялся их небольшой домик. Как там мама? Что с ней? Отсюда дома не видно даже днем, а сейчас ночь, дождь. Но она все равно пытается что-то разглядеть. По-прежнему сеет мелкий дождь, в нескольких местах полыхают пожары. Вспыхивают ракеты, трещат автоматные очереди, бухают гранаты. Совсем рядом, за парком, гудят военные грузовики, трещат мотоциклы. По всему видно, что оккупанты уже в городе. Что будет, если они придут сюда? Что вообще будет? Страх охватывает ее с головы до ног, бьет ознобом. Такого она еще не испытывала. Какое-то время стоит потерянная и, забыв, зачем поднималась, медленно возвращается в подвал. Там, внизу, вместе со всеми не так страшно.
До последнего дня не верила, что сюда придут немцы, просто не могла представить чужих солдат в своем городе. И даже сегодня, когда впервые услышала эту ужасную новость. Вчера вечером старшая сестра неожиданно позвала ее и сказала:
— Яринина, отпускаю тебя домой до утра. В 8.00 быть здесь как штык.