После этого люди успокоились. Хоть и недоумевали: из-за чего было поднимать такую панику? Может быть, все же немного жалели, что не произошло самоубийства? Преступление для англичан — это поэзия, баллада.
Сержант рассказал, что у иностранца целая батарея бутылок виски, но он к нему не притрагивается. Все эти иностранцы такие чудаки. Сержанта стали спрашивать, почему иностранец не ходит в церковь, как все прочие жители Милл-Хилла, но он ответил: иностранец принадлежит к какой-то восточной христианской секте, однако это не опасно. Жена его занимается продажей кукол в Лондоне — собственноручного изготовления. Кто-то поинтересовался, как этого приезжего зовут. Чудно́ как-то. Сержант, рассмеявшись, сказал, что в списках членов гольф-клуба его нет, да и заплати ты ему хоть пять фунтов, он все равно не смог бы выговорить это имя. В одном документе значится, что иностранец был князем. В России. Но он от этого отказывается. Насчет князя все решили, что сержант шутит. «Bill, don’t be silly». «Билл, не валяй дурака». После этого все разошлись.
Погасли лампы. Установилась тишина. И 1947 год точно по Диккенсу вступил в тупичок в Милл-Хилле. Почему-то принято думать, будто в Англии все осталось таким, как было во времена Диккенса, даже Новый год. Правда, зимой, когда дороги заметены снегом, ночная тишина становится особенно глубокой. И все вокруг напоминает английскую сказку — когда раз в десять лет приходит такая вот суровая зима. Дороги становятся грязными только с наступлением дня. Тогда же умолкают вопли насилуемых кошек и горловое мяуканье котов — еженощная симфония Лондона.
После этой тревожной ночи в Милл-Хилле стали больше спрашивать об иностранцах.
Когда его жена заснула, иностранец долго еще стоял в темноте у окна, залепленного снегом. Магия этой ночи, белой, искрящейся кристаллами снежинок, зачаровала его. Какое колдовство в этой ночи, в безмолвии занесенной снегом последней ночи уходящего года. И хотя он ужасался при мысли о том, что в будущем его, возможно, ждут еще более тяжкие испытания, все же вьюжная круговерть на какое-то мгновение успокоила его. Есть в мире потаенная красота, ее встретишь повсюду. Это — Россия, и Англия под снежным покровом превращается в нее. Этой ночью слились воедино картины двух разных и столь непохожих земель. И бой часов на Парламентской башне в Лондоне так странно звучит в эту ночь. Словно колокол в Санкт-Петербурге, в его детстве, с той колокольни на берегу Невы, где в своем большом доме они жили.
В последующие дни в доме иностранцев ничего не изменилось.