Прочтя первые строки, я чуть не рассмеялся про себя: эта женщина именно такова, какой я представлял ее с первого взгляда. Демонстрирующая себя истеричка.
Затем я подумал о ее муже и нашел, что Эржи права. Можно представить, что этот человек действительно живет за счет энергии жены; так старики, судорожно цепляясь за молодых, высасывают из них соки юности.
И в конце концов меня охватила такая жалость к Эржи, такая нежная и любовная жалость, что глаза мои чуть не наполнились слезами. И я вдруг почувствовал себя свежим и бодрым: у меня есть цель. Этим письмом женщина вверила мне свою судьбу, хотя и весьма абсурдным образом, со свойственным ей сумасбродством, но то, что она вверила себя мне, это факт.
И как смеет какой-то тип, какой-то Печи, как смеет он принуждать к чему-то мою женщину?
Я смял в кармане кусочки письма, Эва сидела, с трепетом глядя на меня. Я подошел к телефону.
— Когда отправляется пештский автобус?
Мне сказали, что до отправления еще более двух часов.
Значит, так: сегодня же вечером я заберу Эржи от мужа. Привезти ее сюда я, конечно, не смогу, выйдет скандал, дом отдыха на это не согласится. Но моя квартира в Пеште пустует, можно тотчас же поселить Эржи там. И вечером надо найти адвоката, чтобы он начал бракоразводный процесс. А от работы в доме отдыха я откажусь. Подыщу что-нибудь другое.
Все показалось вдруг простым и радостным, значительно проще и гораздо радостнее, чем на рассвете и утром. Мысль о том, что через несколько часов я увижу Эржи, а с Печи в любом случае справлюсь, что он там ни вытворяй, страшно меня развеселила. Я засмеялся.
Эва вздрогнула.
— Ты не сердишься, что я принесла тебе письмо, правда?
— Нет, — сказал я весело и погладил ее по щеке, она поймала мою руку и прижала ее к лицу.
— Я… я не хочу вмешиваться в твои дела… Право, не хочу. Ты останешься для меня прекрасным воспоминанием… А сейчас ты уедешь?
— Да.
— Твой автобус отходит в пять.
— Да. У меня осталось еще много времени, пойдем выпьем чего-нибудь.
Эва огляделась в нерешительности и со смущенной улыбкой указала на бутылку.
— Здесь еще осталось… налей мне отсюда.
И после маленькой паузы, пока я мыл две рюмки, протяжно произнесла:
— Не знаю, вернешься ли ты… но все равно, я отсюда уеду. Уеду, но… мне хотелось бы проститься с тобой.
Сначала я не понял, что она имеет в виду, но, взглянув ей в лицо, сообразил.
Что ж, в конце концов это было красиво и пришлось мне по вкусу. Мы простились. Потом, ожидая автобуса, я подумал, что это, собственно говоря, вымогательство со стороны Эвы: она тоже не может сразу бросить работу, значит, мы пробудем вместе еще не одну неделю, и сколько, интересно, возможностей она отыщет, чтобы снова проститься? Впрочем, себя я тоже хорошо знаю, настолько хорошо, чтобы быть совершенно уверенным: библейского Иосифа из меня никогда не выйдет.