Я рассмеялся. А, все равно!
В вестибюле я встретился с маленьким Мольнаром. Я приветствовал его, он внимательно посмотрел на меня, спросил:
— Уезжаете?
И задумчиво поглядел на меня.
— Останемся добрыми друзьями, — предложил я.
Он покачал головой.
— Беда в том, Шебек, что вы умеете заставить людей вас любить.
Я спросил, какая же в том беда, но он только смотрел пристально и долго не отвечал. Потом посоветовал стать сельским врачом. Он понял, мол, что я умею говорить с простыми людьми, они были бы мне благодарны за то, что я лечу их, а я постепенно успокоился бы, утвердился в сознании полезности своей благородной работы.
— Было бы жаль потерять вас, Шебек.
— Ох, уж эти мне предсказания, мой министр! Вы напоминаете мне старых учителей латыни, которые предрекали своим ученикам, что они плохо кончат, так как не учат причастий.
Он улыбнулся.
Квартиру Печи я нашел быстро, еще не было десяти, когда я позвонил к ним. Дверь отворила девушка, я оттолкнул ее и вошел.
— Дома?
— Прошу вас… сударыня уже легла. По какому делу изволите?
— Хорошо, — кивнул я и направился дальше. Она побежала за мной, но я не обращал на нее внимания. В холле горела люстра, но никого не было, на мгновенье я приостановился. И в этот момент в холл вышел Печи. Я увидел, как он побледнел, отшатнулся, но тут же подскочил ко мне.
— Прошу вас покинуть мою квартиру.
— Сейчас. Это не только твоя квартира. Где Эржи?
— Немедленно уходите из моей квартиры!
Вместо ответа я осмотрелся и открыл дверь соседней комнаты. Я не ошибся, это была спальня. Эржи лежала в постели и читала при свете ночника.
Печи прыгнул за мной, схватил за руку, но это меня не слишком обеспокоило. Я вошел, втянув его за собой. Улыбнулся Эржи.
— Ну, вот я и здесь. Одевайся, дорогая, а я пока вызову такси. Мы уезжаем.
Но на миг я еще задержался: в глазах ее должна блеснуть радость, без этого я не могу оставить ее одну. И когда лицо Эржи просияло, я подошел к ней и поцеловал ей руку. Должно быть, у меня была довольно нелепая, смешная поза, потому что за собой я тащил вцепившегося в мою руку Печи, который продолжал шипеть, чтобы я убирался вон.
Потом я вышел, закрыв за нами дверь.
— Послушай, — сказал я ему, высвободив свою руку. — Мы живем не в средние века, чтобы запирать жену и тиранить ее, Она уйдет со мной, и кончено. Этому ты все равно не сможешь помешать, так не ставь же себя в дурацкое положение. Играть с тобой и дальше эту комедию совсем не в моем вкусе.
Я видел, как у Печи дрогнули углы рта, руки затряслись и он с бешеной ненавистью уставился на меня.