А к вечеру я вернулась домой. Как провести остаток этого знаменательного дня, дня моего рождения, я не знала; впрочем, какая разница, по сути дела, все дни похожи один на другой.
При виде меня Аннушка растерялась, всплеснула руками. Я сразу поняла, что к ней пришел жених, — обычно она не так встречала меня.
— Вы уже приехали, Эва? А господин Перени говорил, что вас не будет несколько дней. Он тоже уехал куда-то. Попросил меня найти ему такси и укатил. С вами ничего не стряслось?
— Нет. Дайте мне, пожалуйста, поесть.
— Сейчас соображу что-нибудь…
Не успела она уйти в кухню, как зазвонил телефон.
— Скажите, Аннушка, что никого нет дома.
Она подняла трубку и сказала, что никого нет дома.
— …Нет, к сожалению, она вернется только через несколько дней. Да, конечно, она уехала.
— Спрашивали вас, — заявила Аннушка, положив трубку.
— Кто?
— Он назвался Иштваном Сабо.
— Ах, какая я дура! Просила вас скрыть, что я дома.
— Я так и сделала…
Расспрашивать Аннушку я не стала. Если человеку говорят, что я уехала на несколько дней, ему, конечно, незачем продолжать разговор. Что в таком случае может он прибавить? Но неужели это был Пишта? Неужели он?
Я встревожилась и разозлилась. Решила, что теперь сама буду подходить к телефону.
Между тем Аннушка куда-то запропастилась, забыв подать мне ужин, а я не хотела идти на кухню, чтобы не смущать ее с женихом, и от нечего делать, выпив рюмку коньяка, закурила. Я гипнотизировала глазами телефон, моля, чтобы он зазвонил снова и чтобы опять спросили меня, хотя знала, что из этого все равно ничего не получится, даже если я сильно взвинчена и верю в гипноз. Я взяла книгу, но читать не смогла, не понимала, о чем там речь. Потом положила книгу на место и только собралась раздеться и лечь спать, как явился Бенце с компанией.
Увидев меня, он тоже сделал большие глаза: видно, предупредил своих друзей, что меня не будет дома, и теперь, чтобы оправдаться перед ними, спросил:
— Моя дорогая, разве ты не уехала?
— Нет, — ответила я. — Машина подвела. Что-то в ней дребезжит. Завтра мастеру покажу. Пришлось вернуться с дороги.
Гости были мне более или менее знакомы. Только более или менее, поэтому Бенце никогда не привел бы их к себе, если бы знал, что я дома. Компания состояла из толстячка доктора, не лишенного так называемого чувства юмора, его жены, двадцатилетней красавицы, циничного и совершенно невыносимого художника и единственного приемлемого для меня человека, модельера Эллы, которая внешне удивительно напоминала старого капрала и почему-то всюду появлялась вместе с Тибором, вышеупомянутым художником. Мне никогда не верилось, что кто-нибудь может всерьез воспринимать эту пару.