– Присоединяйся, – прочавкал тот самый парень, что обнаружил мое влияние на атмосферное давление.
Я подсел к нему рядом и тут же принялся поглощать деликатесы, буквально впитывать их через пальцы, не успевая поднести пищу ко рту.
– Ты явно не с этой планеты, – изумился он, глядя, как я сметаю все подряд подобно смерчу, портящему людям урожай, – видишь предметы насквозь, имеешь комфортабельное личное пространство. Еще и ешь, как спринтер.
– Я еще и ухом левым шевелить могу, – промычал я с набитым ртом.
– Неандерталец, – осклабился он, – что оказался в мире динозавров.
– Почему?
– Такой дикий. И такой превосходящий в эволюционном плане всех нас.
– Посмотрел бы я на твои манеры, когда желудочный сок буквально из ушей выплескивается, – возмутился я, с усилием проглотив большой ком пищи, – провиант, что взял с собой сегодня, испортился настолько, будто прошла неделя, не меньше. Магазины обнаглели в край. Вместо мяса – сплошной соевый текстурат[23].
– Текстурат используют для продажи уже приготовленного мяса, – возразил молодой ассистент, – быть может, тебе просто стоит тщательно промыть контейнер?
– Да причем здесь это! Моя еда не протухла. Она как будто бы… обесценилась что ли, в своем питательном составе. Выглядит никакой, но точно не протухшей.
Парень нахмурился.
– Покажешь потом, любопытно будет взять ее на анализ.
– Договорились, – пожал плечами я и закинул в рот очередной кусочек жареного лобстера в лимонном соусе.
– Как тебе наша кормежка? – обратился через стол ко мне нейрохирург.
– Умопомрачительная, – признал я, – но, честно говоря, я ожидал большего в плане вкуса.
Он вскинул свою кустистую бровь.
– Как курица, – пояснил я, – лобстер почти такой же на вкус. Нет, ваше меню выглядит божественно, но мне кажется, на привкус все блюда малоразличимы. Хотя, может, это из-за голода я неразборчив…
– Да вы только посмотрите, у нашего пришельца таки нашлось слабое место, – громко, с нотками притворного торжества, воскликнул нейрохирург, – бридость, обедненное чувство вкуса.
– Одно из самых бесполезных чувств, – отмахнулся я и вытер рот салфеткой.
– Подрастешь – переосмыслишь, – нравоучительно пронудел нейрохирург.
– Понятие «польза» каждый интерпретирует по-своему, – рассудил нас рыжий ассистент.
Закончив трапезу, я отложил столовые приборы и начал мять в руках салфетку. Сидящие о чем-то увлеченно спорили, казалось, все забыли о моем присутствии. Я решил прогуляться по залу, пока еще была подобная возможность. Кто знает, доведется ли мне здесь еще обедать. Стараясь не быть демонстративным, я встал из-за стола и побрел вдоль стен, сплошь увешанных картинами с абстракцией. Но их созерцание мне показалось занятием унылым, быстро выводящим из себя, взгляд не задерживался ни на одной из них. Я и раньше подозревал, что склонен относиться к прагматично мыслящему типу людей, нежели к эстетам.