Он снова замер. В его голове отчетливо отобразилась резко возрастающая активность, панически замигало миндалевидное тело, что выуживало из дебрей его памяти схемы детского и неописуемого страха перед тьмой, его сердце забилось чаще…
Он подорвался с кровати, намереваясь немедленно вернуть спасительное освещение, и даже ткнул пальцем в выключатель, вот только между самим рубильником и светом были и другие звенья, что обеспечивали им связь.
И до этих звеньев ему не было возможности добраться, равно как и никому другому.
Никому не удалось бы повлиять на эти звенья, не схлопотав при этом крепкого удара током. Никому, кто мог воздействовать лишь прикоснувшись сам, либо посредством какого-либо другого, неодушевленного предмета. Электрическая дуга была готова включить в свои объятия каждого, кто только бы посмел к ней прикоснуться, любого, кто представлял из себя путь наименьшего сопротивления.
Но у меня на этот случай имелась привилегия. Отныне не все правила, писанные миром, распространялись на меня, и одно из них, столь ревностное и нерушимое, было самым наглым образом посрамлено. Я мог без всяческих последствий вмешаться хоть в работу трансформатора электростанций, хоть мысленно прервать течение тока в высоковольтной линии электропередач, по сути, я даже мог удерживать любой величины статический заряд в своих неосязаемых рукавицах. И не были мои силки для электричества непреодолимым для него сопротивлением. Это был издевающийся над ним полтергейст, которого не ужалить, не спугнуть, из невидимых объятий которого невозможно выскользнуть.
Вслед за щелчком свет не загорелся. Ублюдок пощелкал выключателем туда-сюда еще несколько раз. Когда ожидаемого результата не последовало, он побежал на кухню, но и там его ждала навевающая жуть неудача. Однако стоило ему только уйти на кухню, как свет в зале, по моей воле, загорелся вновь. Ублюдок медленно прошествовал к дверному проему, ведущему в единственно освещенный зал.
И как раз в этот самый момент, в ту самую секунду апогея его замешательства, когда он уже готов был сослаться на поврежденную проводку или на скачки напряжения в трансформаторном щитке или еще на какую глупую случайность, да на что угодно, лишь бы отогнать этот абсурдный страх, снова обрекающе погас свет.
Внутри меня все заклокотало от смеха, когда он, даже не обувшись, выбежал на лестничную площадку и начал неотрывно наблюдать за своей второпях прикрытой входной дверью, как если бы нечто вот-вот должно было последовать за ним. Ну надо же было хоть раз за сегодняшний вечер оправдать его ожидания… Разрешающим жестом я позволил входной двери чуть приоткрыться и тут же истерично захлопнуться. Ублюдок галопом побежал вниз, на улицу, во дворы и, постоянно оглядываясь, скрылся за углом моего дома. Отсмеявшись, я потерял к нему всяческий интерес и перестал отслеживать его дальнейшее местоположение. Вместо этого я снова предался этому увлекательному процессу – практике дистанционных возбудительных усилий…