Другое дело, что глубину осмысленности взгляда дозорного камера все же зафиксировать никак не могла, что делало его работу в принципе терпимой, пусть и монотонной, но и не стоит забывать, что весьма прибыльной. Где ему еще столько заплатят? С этой организацией ему крупно повезло. Ему даже кофе приносили – отдельная сфера обслуживания, введенная здесь с расчетом на сокращение всевозможных временных затрат, что никак не относились к основной работе управляющего персонала.
К слову, кофе стоял справа от него на столе, и своим ароматом щекотал ноздри. Прежде чем отвлечься на него, он должен был дождаться появления своего напарника, который вот-вот завершит ежечасный обход и займет его место.
Внезапно кружка с кофе опрокинулась со стола, залив пол дымящейся жижей. Его голова рефлекторно, а потому простительно – что наверняка будет учтено в дальнейшем, в случае предполагаемых разбирательств – дернулась в сторону разбившейся кружки. Дозорный склонился над ней, ограждая рукой лужу, что уже надвигалась на клубок спутавшихся проводов, вьющихся из портов блока питания. Именно в этот момент на одной из ячеек экрана впервые за шесть часов произошло некоторое оживление, а именно – там возникла моя фигура, прошмыгнувшая за дверь мужского туалета.
Это было единственным местом, что из этических соображений не было оснащено системой видеонаблюдения. Но добраться до него было весьма непросто, приходилось полагаться на собственный глазомер, навскидку прикидывать угол обзора каждой из торчащих со стен и потолков камер. Также на этом этаже располагался конференц-зал, в котором на данный момент заседало девятнадцать человекоподобных очертаний, рассевшихся у длинного стола. Над его дальним краем нависал экран, судя по носам, что все как один были обращены в его сторону.
Я отдал предпочтение сгорбившемуся мужичку, с валиками жировых складок на боках и нервозно поджатыми к туловищу локтями. Я слегка воздействовал на стенку его мочевого пузыря. Участник заседания съежился еще сильнее, его одутловатый подбородок стал более округлым, но все же он продолжал героически сидеть на месте. Растянув стенку мочевого пузыря сильнее, я таки добился его суетливых извинений перед остальными – подскочив, он устремился на выход, в туалет.
Ничего не замечая перед собой, он ворвался в него, торопливо прикрыл за собой дверь и обомлел. Выпученный взгляд скользнул по моей неудовлетворяющей нормам этой организации одежде и на секунду задержался на выражении моего лица – хладнокровное и сосредоточившееся на вошедшем, а не на самом себе, что, в общем-то, противоречило сакральным правилам этого помещения, ведь оно как раз таки являлось местом для сосредоточия исключительно на самом себе и наполняющих тебя проблемах.