— И тогда всё это с меня упадёт?
— Конечно!
— И я буду сражаться обнажённой?
— Как и подобает валькирии, поражающей врага оружием и своей красотой. Да кому я это всё рассказываю?!
Анджелика ничего не ответила. Она просто села за стол, подпёрла щёку рукой и глубоко задумалась, устремив невидящий взгляд куда-то в стену.
— Ещё сосисок? — Робко спросил Фиг, но она только помотала головой, продолжая глядеть в пространство широко раскрытыми глазами. Так прошло довольно много времени. Фиг притих и скромно сидел на своём месте, иногда с опаской поглядывая на Анджелику. Наконец она вздохнула и взглянула на него уже осмысленно.
— Куда пойдём теперь? — Спросила девушка, а её спутник перевёл дух с явным облегчением.
— Я испугался, — пояснил он, — что ты захочешь вернуться к той двери.
— Нет, туда я больше не хочу. К тому же что-то мне подсказывает, что моя миссия там выполнена, и делать мне там больше нечего.
— Между прочим, не факт, что ты попадёшь снова в то же место и в ту же реальность. Дверь может назначить тебе новое испытание, как небо, от земли отличающееся от прежнего. Я, например, думал, тогда, в первый раз, что мы попадём к викингам, а вышло что-то совсем ни на что не похожее.
— Так что же ты посоветуешь?
— Я думаю, нам следует послушаться хозяина и пойти в библиотеку.
Анджелика смерила его долгим задумчивым взглядом.
— Ну, что ж, в библиотеку, так в библиотеку! — Согласилась она, наконец и поднялась из-за стола. — А далеко она, библиотека?
Фиг тут же принялся объяснять, что библиотека вовсе не далеко, но вообще-то расстояние — понятие относительное и то что считается далёким для кого-то, на самом деле является близким для других и наоборот… Анджелика только отмахнулась от его рассуждений и зашагала в указанном направлении, испытывая при этом некоторую неловкость — оказывается, за последнее время она отвыкла ходить в обуви.
Коридор, по которому они шли, был лишён дверей, что даже радовало — не будет соблазна туда войти. Зато его стены были украшены картинами на которые почему-то опасливо оглядывался Фиг. А вот Анджелике картины даже очень нравились. Они все были написаны яркими сочными красками, а тематика изображений была самая разная. Например, на одной из них был изображён пасторальный пейзаж, написанный по всем законам жанра: на фоне далёких, величественных гор пасутся на живописном зелёном лугу белые, кудрявые овечки. Рядом юная пастушка в костюме, украшенном лентами, (и как в таком лазать за овцами по кустам и колючкам?), стоит, опираясь на посох увитый гирляндами цветов. Выходящий из-за, растущих неподалёку, деревьев охотник, приветливо машет ей рукой, а она так же приветливо отвечает ему. Всё в картине наполнено доброжелательностью и радостью вызванной встречей старых и добрых друзей, даже охотничьи собаки счастливо улыбаются овцам, а те улыбаются им в ответ. Табличка, прикреплённая снизу к раме, гласила: «Юность Ангелики». Следующая картина представляла батальное полотно. На нём полуобнажённая красавица с распущенными волосами пронзала одновременно, мечём и копьём жуткого монстра с человеческим телом, поросшим густым, клочковатым мехом серой окраски и головой представляющей собой смесь человеческих и крокодильих черт. Вокруг валялось множество тел переплетённых в смертельных объятиях или скорченных в предсмертной агонии. Тела эти принадлежали, как людям, так и монстрам вроде того которого приканчивала девушка. Эта картина называлась: «Ангелика — воительница». Ещё одно полотно изображало юношу и девушку, которые стояли, обнявшись и глядели друг на друга глазами полными любви, как бы даже и не веря в своё счастье. Молодой человек был одет в рыцарские доспехи, которые не делали его громоздким, а наоборот, скорее подчёркивали изящность его сложения и царственную изысканность манер. Девушка обладала стройной, ладной фигуркой без излишней тонкости и хрупкости, но её нельзя было назвать пышкой. Как и её возлюбленный она была изящна и изыскана без холодности и высокомерия. На ней был надет белый хитон, котурны с завязками до колен и белый лёгкий плащ расшитый узорами и с розовой подкладкой.