Роману было тяжело произносить эти слова, но, видно, они давно накипели.
Вадим недовольно торопил его:
— Интересно, интересно, продолжай.
— А тут и продолжать нечего, — произнес с сожалением Роман. — В моем понятии настоящий друг тот, который всегда, без утайки, открыто скажет тебе, в какое дерьмо ты превращаешься. И я тебе скажу со всей откровенностью: ты, Вадим, превращаешься в полное дерьмо.
Роман замолчал, и комната на несколько секунд наполнилась тишиной. Вадиму не верилось, что он такое услышал от Романа. Он всегда считал, что между ними нормальные дружеские отношения. Сколько он знает его, тот ни разу даже не заикнулся о чем бы то ни было плохом в их дружбе. Но вот, оказывается, так только казалось.
Вадим из одной руки переложил бокал в другую, хмыкнул задумчиво, потом сказал:
— Вот так пришел пообщаться к другу, старому другу, другу, с которым съел не один пуд соли… Впрочем, об этом я уже, кажется, говорил. Значит, в твоем представлении я полное дерьмо?
— Становишься им.
— Замечательно. Спасибо, что предупредил, а то я бы потом вовек не отмылся. Что-нибудь еще? — в упор с вызовом уставился на Романа Вадим.
— Разве этого недостаточно? — Роман не отвернул взгляда.
— По мне так чересчур. Ваши прозрения просто потрясают. Спасибо огромное, что ты открыл мне глаза. До этого я слепо бродил в жутких потемках. Не замечал ничего и не слышал. Чудесно. Но раз мы так уж разговорились, так разоткровенничались, позволь тогда и мне, Роман, кое-что о тебе сказать.
Вадим не спешил. Ему хотелось, как можно больнее ранить непредвиденно взбунтовавшегося друга.
— Ты ведь тоже далеко не идеал, хотя и пытаешься им казаться, жить, как говорится, по святому писанию, по совести. Только насмотрелись мы на такую жизнь. Сейчас другие времена, другие нравы, пора бы уже понять это. Если ударили тебя по левой щеке, бей правой. Прижимают к обочине, врежь в бок! Сейчас нельзя давать себя топтать, потому что затопчут насмерть. Сейчас все одиночки, волки, потому и доверять никому нельзя: съедят или подставят. Так лучше съем я, чем съедят меня. А ты всё в интеллигентишку играешь, всё хочешь казаться правильным, только правила-то эти надуманы. И всё надумано: и чувства наши, и эмоции. Теперь холодный расчет. Муж — жена, любовник — любовница, начальник — подчиненный. Соседи, друзья, знакомые, — всё, всё по расчету, а иначе в наше время не выживешь или будешь жить, как бирюк: загнанный, голодный и никому не нужный, обладай ты хоть тысячью талантов и беспредельным сердцем.
Вадим даже стал задыхаться от подобной вспышки: