Мартин смотрит на нас поверх своих очков-полумесяцев и проникновенно говорит:
– Лучше на Рождество, чем никогда.
– Давай же, – торопит его Изабель, – а то креветки остынут.
Девочки хихикают, а потом спохватываются, прикрывают рты руками и быстро снова складывают ладони в молитвенном жесте.
Мартин делает глубокий театральный вдох и откашливается.
– За то, что мы получаем, пусть Господь научит нас быть искренне благодарными.
– Аминь, – подхватываем мы, опуская руки, однако Мартин продолжает в каком-то проповедническом ударе:
– И спасибо Тебе, Господи…
Изабель удивленно смотрит на него через стол, словно это что-то новенькое.
– За то, что позволил Дженнифер быть с нами и обратил ее болезнь в ошибку. Нам есть за что быть благодарными в этом году, Господи. Мы все совершали ошибки. Прости нам наши промахи в жизни и дай нам силы быть твоими верными и смиренными слугами.
Я изо всех сил пытаюсь удержаться от смеха. Искоса смотрю на Изабель и встречаюсь с ней взглядом. Мы разделяем друг с другом момент детского смущения, в то время как ее дочери, с серьезными лицами и закрытыми глазами, играют во взрослых.
– И пожалуйста, Господи…
– Аминь! – перебивает его Изабель, вставая, и ее стул скрипит по полу. – А теперь давайте поедим. Девочки, помогите мне с сервировкой.
Девочки бросают быстрые взгляды на отца, а затем вскакивают и идут за ней. Сесилия приносит мне коктейль из креветок. Он красиво разложен в коктейльном бокале: креветки на листе латука, приправленные соусом. И под звон столовых приборов мы начинаем свою трапезу. Когда мы заканчиваем с первым блюдом, Изабель с девочками убирают со стола пустую посуду. Причем Изабель не позволяет мне помогать.
– Ты гостья, – заявляет она, – так что сиди спокойно.
Следующим пунктом в меню – спагетти болоньезе, и девочки громко им восхищаются. Мартин говорит, как им обеим повезло, потому что у него в детстве такого Рождества не было.
Изабель глядит на меня, покачивая головой.
– Он говорит то же самое каждый год, – шепчет она, закатив глаза. – Еще один ритуал.
– А тебе, Изабель, есть что сказать? Если да, ты могла бы поделиться с нами.
– О-о, Мартин! – отзывается его жена. – Ты меня пугаешь.
Я перевожу взгляд на Мартина.
Что бы там ни произошло с Барри, знает Мартин о нем или нет, он явно чувствует, что что-то изменилось, и напыщен, будто павлин.
Мы доедаем спагетти.
– Хорошо, – произносит Изабель, промокнув губы салфеткой. – Если все закончили, соберите тарелки, девочки, и я подам десерт.
Девочки делают, что велено, и Мартин наблюдает за ними с удовлетворенной улыбкой. Это, наверно, единственный раз в году, когда он позволяет остальным делать всю работу по дому. Надо ведь и Изабель когда-нибудь потрудиться.