Мама Эмили одета во все черное. На ней огромная черная шляпа и темные очки. Она выглядит как кинозвезда.
Мне приходится нырнуть под ее шляпу, когда она рассеянно меня обнимает, и при этом мой живот упирается в ее живот.
– Мне так жаль, – произношу я.
Мэрион снимает черные очки и промокает платком глаза.
– Ты беременна, – замечает она, – как замечательно.
Это очень мило с ее стороны, потому что едва ли она действительно так думает. Мэрион переводит взгляд на мой живот.
– Для меня больше ничего не имеет значения, – говорит она. – По крайней мере сейчас. Но тебе новая жизнь принесет надежду. Я рада, что надежда по-прежнему есть в нашем мире. Желаю тебе всего самого лучшего. Будь счастлива, Дженнифер.
Мэрион смотрит на Изабель.
– Вы, наверно, помните мою сестру Изабель, – говорю я, – а также Оливию и Анну-Марию.
– Здравствуйте, миссис Чэмпион, – бормочут они в унисон. – Очень соболезнуем вашей утрате.
– Очень мило с вашей стороны, что вы пришли.
Она любезно улыбается, надевает темные очки и идет дальше. Мы же движемся по длинной дорожке прочь от кладбища. Мы шагаем в тишине, и лишь расшатанные камни хрустят под нашими ногами.
Анна-Мария вызвалась подвезти Оливию. Я предупреждала Оливию, что не стоит, но она решила воспользоваться предложением.
– Твоя машина на парковке? – спрашивает Изабель.
– Нет, она была заполнена, я припарковалась снаружи, – отвечает Анна-Мария.
– Как и я, – замечаю я, и мы отправляемся дальше.
Автомобиль Анны-Марии стоит буквально сразу за воротами кладбища.
– Как тебе удалось припарковаться тут? – интересуется Изабель.
– Я то же самое ей сказала, – вставляет Оливия. – Просто повезло, что нас не заблокировали.
– Я знала, что все будет в порядке, – заявляет Анна-Мария. – Кто будет блокировать вас возле кладбища?
Мы все целуемся на прощание, и я с Изабель иду рука об руку по направлению к ее машине.
– Спасибо, что пошла со мной, – говорю я. – Господи, это было ужасно.
– Похороны – это всегда невеселое мероприятие.
– Это правда, но она была такой молодой.
Изабель сжимает мою ладонь:
– И я все думаю: а если бы это была ты? Мое сердце бы разорвалось. Даже не знаю, как Мэрион держалась. И Майкл.
– Это таблетки. Ты заметила, что ее зрачки расширены? А как еще с этим справиться? Мама была под препаратами на папиных похоронах.
– Мама пила успокоительное по любому поводу, – усмехается Изабель. – Верно ведь? Она всегда предлагала мне свой валиум. Если я бывала напряжена из-за детей или Мартина, она мне говорила: «Вот, прими-ка это». Как будто они могли все разрешить.
– Может, эти таблетки ей подходили. Может, раньше все сидели на них, а сейчас перешли на прозак.