– Должна отдать тебе должное, подруга. Ты, кажется, уже все продумала!
И я правда думала почти обо всем. Мне нет необходимости делиться своими безумными фантазиями с Оливией, но я даже представляла сцены самих похорон. У меня имеется несколько вариантов. Один – с Гарри. На самом деле он присутствует во всех вариантах. Но именно в этом он плачет, говоря, что слишком поздно понял, какой замечательной я была и как он сожалеет, что отпустил меня. Говорит, что я останусь пятном на его совести. Что он никогда меня не забудет. И мне нравится эта версия.
В другом варианте рыдает уже Энди, приговаривая, что будет скучать по мне до конца своих дней. Элизабет стоит рядом с ним, хрупкая, как сосулька, и смотрит в сторону, плотно поджав губы куриной гузкой.
Это обидно, да? Факт, что в тот самый раз, когда мы будем безоговорочно находиться в центре всеобщего внимания, мы не сможем насладиться этим зрелищем.
– Ты уверена, что не против быть ответственной за приготовления?
Оливия поворачивается ко мне.
– Можешь на меня рассчитывать. Я не подведу. И спасибо за открытость. Твой пример вдохновляет.
Я закрываю ноутбук и кладу его на пол.
– Ладно, давай поговорим о чем-нибудь хорошем и безусловно нормальном. Как Дэн?
– Ну, это не настолько нормально, однако спасибо! Говорить об этом скучновато. Но у него все в порядке. Он передавал тебе привет.
– Как думаешь, ты выйдешь за него?
Она почему-то смущается, словно я спросила, не занимаются ли они анальным сексом.
– Что случилось?
– Ничего, – отвечает Оливия, но она всегда была для меня как открытая книга.
– Он сделал тебе предложение, верно?
Ее лицо удивленно вытягивается.
– В прошлые выходные.
– Почему же ты мне не сказала?
– Я оберегала тебя, – пытается объяснить Оливия. – Не хотела, чтобы ты расстраивалась, потому что мне очень больно от того, что… – Она запинается. Ей нет нужды уточнять. – Мы собираемся пожениться следующей весной. Мне очень, очень жаль…
По ее щекам текут крупные слезы. Я хватаю ее за руку и заверяю, что счастлива за нее и она вовсе не должна переживать. Но потом у меня тоже щиплет в глазах, хотя я искренне радуюсь за нее.
– Больше нет нужды притворяться? – всхлипывает Оливия. – Теперь можно плакать?
– Я разрешаю нам это, – откликаюсь я, и мы обе плачем. Просто отпускаем свои эмоции.
– Я хочу помочь тебе с выбором платья, – говорю я сквозь рыдания.
Она смотрит на меня:
– Ты уверена, что готова к этому?
– Абсолютно. Мне нужно заниматься чем-то более милым, чем организация своих похорон.
Я чувствую, как Оливия буквально буравит меня глазами. И этот взгляд тревожно знакомый. Я так же смотрела на родителей в самом конце, будто изо всех сил стараясь запечатлеть их образ на своей сетчатке.