– Да, церкви старые хочу поснимать, деревянное зодчество, ну и так, пейзажи.
– Да где теперь те церквы… Что уцелели – так-то надо к большим озерам ехать, Вачозеро, Пидьмозеро или выше, к Карелии уж, или на тот берег, за Свирь – и на Вологду.
– Это далеко… А у вас тут есть что поблизости?
– Согинцы-то, с деревянной церквой, вы, ясно, проезжали, – забыв про баню, кивнул дед и ткнул рукой в сторону уходящей в лес дороги: – А тут вона… Ну, вот в соседней деревне, за болотом, на том берегу озера, есть церква разрушенная, кирпичная, царских ишо времен. Тока тебя в нее, парень, дак тамошние бабы не пустют, да и ты туда на своем рыдване тяжелом не проедешь, болото не даст. Если ехать, то обратно надо на шоссе и оттудова заезжать.
– А пешком далеко? – спросила Мурка.
– Да не, наши бабы туда бегают монашкам ягоду продавать… Так, минут сорок скорого ходу, тока вдоль болота надо осторожно – топко.
– А медведи ходят там?
– Ну, медведи болото в таку жару любят, – усмехнулся дед. – Да что медведи, они знают, кто их тронет, а кто – нет. Ты, милая, мимо медведя в метре пройти можешь и не узнаешь никогда, что он тута лежал.
– А вы сами чем-то на медведя похожи, – улыбнулась Мурка.
Дед поперхнулся. Потом с достоинством ответил:
– Дак родня, чё поделашь… – И добродушно жмурясь, улыбнулся оторопевшей Мурке: – Косолапов я. Тебе – дядя Миша Косолапов.
– А что, там, говорите, монастырь есть? – Швед кивнул в сторону дороги к озеру и болоту.
– Вроде есть, – хмыкнул дед. – Церкву разрушенную и пару домов забором прям до воды огородили, вагончиков там ишо об берег понаставили, вот и весь монастырь. Мужиков внутрь не пускают. Наши бабы говорят, там этих… а, насельниц, не так и много. Но все к ним на машинах туда-сюда какие-то ишо бабы ездют и ездют. А попов наши никто не видел ишо; ну, говорят, это потому, что церква неосвященная, вот когда монашки там кирпич битый в церкве разберут, вычистют все, тогда, может, и попа привезут и освятят. Но чё-то оне не быстро кирпич этот разбирают. Уж года три, что ли… Ох! – спохватился он. – А баню-та! Пошли, покажу… А ты, девчушка, иди – вон колодец-та, прямо. Свое ведро не суй, тока то, что там лежит: гигиена! Там водичка ключевая, чистая, поняла?
Колодец оказался неожиданно крепким, прибранным, с крышей из досок и рубероида. Сдвинув со сруба тяжелую крышку, Мурка увидела внизу черную-черную воду и свое в ней отражение – серебристая голова и провалы глаз. Почему-то это было жутко, хотя девчонка там в воде не была похожа ни на Ваську, ни на девочку Элю. Но она смотрела из черной воды, как с изнанки мира, и, казалось, знала что-то, чего еще не знала сама Мурка.