– Я в такой брошенный дом не хочу, – тихо сказала Янка. – Ни за что.
– В такой я и сам не пойду. Плесень всякая, зараза, гнилье и все такое. – Швед остановил машину у синих ворот. – Ну, пойду договорюсь.
Он скинул кроксы, всунул ноги в подпихнутые Янкой сапоги, вышел из машины, постучал кованым кольцом. Загавкала собака, потом кто-то подошел, открыл, и Швед скрылся за калиткой, прорезанной в синих воротах. Ворота были добротные, высокие. И забор, тоже синий, на бетонных пасынках, тоже сплошной, высокий – не перелезешь. Без Шведа сделалось немножко не по себе. Янка открыла окно: влетели чистый, верхний шум леса, который виднелся близко за домами, чириканье, далекие детские выкрики – и прохладный, влажноватый лесной воздух. Янка повернулась к Мурке:
– А если правда?
Мурка поняла ее с полуслова: это про «Якову Сусанну Ивановну». Сказала:
– Тогда это, в общем, чудо, да? Янка, знаешь что? Я так хочу тебя обнять, но на переднее сиденье не полезу. Давай ты сюда перейдешь?
Янка быстро поставила банку с огурцами на пол, выскользнула из машины, бесшумно закрыла дверцу, села к Мурке и так же аккуратно и беззвучно закрыла заднюю дверь:
– Я почему-то тут боюсь шуметь… Иди сюда, – она ласково притянула к себе Мурку. – Котенок, но разве такие чудеса бывают на самом деле?
Мурка прислонилась лбом к ее нежной прохладной щеке, вдохнула нежный запах лимончика и счастья:
– Да ты и так с самого начала почему-то ведешь себя как старшая сестра. Если другие люди так покровительственно пробовали себя вести со мной, даже родители, я мгновенно устраивала бунт на корабле. А с тобой – как будто так всегда было, – чтоб не сказать слезливое и честное «Янка, я тебя люблю как сестру», Мурка нашла разумные резоны: – У тебя приятно учиться, тебя легко слушаться.
– Может, это правда инстинкты, голос крови, как говорят. – Янка отвела волосы с лица, достала телефон: – Подними-ка голову…
Она сделала снимок, открыла его, и обе пристально уставились в экран: большеглазые, правильные лица – нежное Янкино и полудетское, резкое Муркино.
– Глаза одинаковые, – прошептала Янка. – Только разного цвета.
– Это потому, что мы обе одинаково ошарашены перспективой. Да ладно тебе, Янк, не переживай так, – Мурка старалась говорить спокойно, но внутри у нее нервно и жалко дрожала какая-то сердечная струнка. – Помнишь, ты говорила, что родители и дети хотя бы нравиться друг другу должны? Так вот: и сестры в идеале должны быть подружками. А мы и так уже подружки.
– Когда мне было столько же, как тебе, у меня так же скулы выпирали – я все тогда худела-худела, титьки свои громадные ненавидела…