Оттолкнув адъютанта, Гитлер выскочил в приемную. Секретарша перепечатывала на пишущей машинке какой-то документ.
— Ева! — он поцеловал женщине руку. — Как кстати!
Глянул строго на адъютанта. Тот вел себя строго — смотрел в сторону.
Уже в кабинете Адольф позволил себе поцеловать Еву.
— Я устал, — признался он. — Русские воюют с большим ожесточением, нежели я ожидал. Потери неоправданно велики. Но все-таки скоро мы закончим эту войну с русским медведем. Тогда весь мир ляжет около твоих ног, дорогая. Ты хотела бы позагорать на бразильских пляжах или побывать в Голливуде?
— У тебя круги под глазами, Ади, — сказала Ева. — Ты совсем не бережешь себя.
Как всегда выглядела она великолепно. Крепдешиновое платье ловко обегало ее стройную фигуру, светлые волосы кропотливо были увязаны в хитроумный венок, придававшие Еве целомудренный вид. В руке у нее была лакированная сумочка. Пожалуй, это был единственный человек, которого не досматривали при входе в кабинет фюрера. И единственный человек, который мог бы убить Гитлера безо всякого оружия. Своей красотой.
— У меня слишком много забот, — сказал Адольф. — Фюрер должен думать обо всем и обо всех. Впереди зима, а солдаты на фронте совершенно не подготовлены к ней.
— Тогда объяви сбор теплых вещей по всей Германии, — предложила Ева, подбирая платье и садясь в его кресло.
Фюрер улыбнулся.
— Вы, женщины, даже не представляете, из каких мелочей порою складывается победа, — сказал он. — Носильные вещи — всего лишь часть проблемы, всего лишь одно из многих слагаемых. Поговорим о тебе, дорогая. Чем ты занималась последнюю неделю?
— Ездила к сестре, — рассеянно сказала Ева. — Но дорогой! Ты должен отдыхать. Шмундт сказал, что в иные дни ты работаешь по восемнадцать часов в сутки. Это же работа на износ. А ты уже не мальчик и должен думать о своем здоровье.
Фюрер любовался женщиной.
— Пожалуй, я бы мог бросить все, — сказал он. — Мы могли бы на пять дней закатиться в горы. Хочешь в горы?
— Ты знаешь, чего я хочу сейчас, — сказала Ева, вставая. Ее губы оказались в опасной близости от губ Адольфа. От женщины пахло французскими духами и чистым женским телом — взрывное сочетание, заставляющее мужчину дрожать от нетерпения.
Оставив женщину, фюрер вышел в приемную.
— Меня нет, — сказал он. — Меня нет, даже если явится рейхсфюрер СС и скажет, что вражеские парашютисты высадились в Берлине.
Говоря эти слова, он цепко вглядывался в лицо адъютанта. К чести Шмундта, ни единый мускул его лица так и не пошевелился.
Адольф Гитлер вернулся в свои апартаменты.
Полураздетая Ева стояла, гибко изогнувшись телом, в дверях комнаты отдыха.