— Кэмпбеллов?
— Да.
— А могу ли я поинтересоваться, кто они такие?
— Это таинственные и ужасные шестиногие твари, живущие на предателях и в супе.
— Чушь! — фыркнул Авренти. — Никогда в жизни не слышал ничего подобного.
Майор повнимательнее присмотрелся к имперскому заключенному. На лице Килгура не было и тени улыбки.
— Все ясно. Можешь продолжать дальше.
— Слушаюсь, сэр.
Килгур снова принялся рисовать свою звезду, а майор Авренти направился к выходу. Проходя через три пары ворот, он задумался, стоит ли докладывать коменданту Держину о том, что некоторые имперские заключенные нуждаются в заботе психиатра.
Алекс закончил свою работу, обошел вокруг картинки три раза и направился в камеру. «Очень хорошо, — подумал он, — этот Авренти не дурак. Он самый наблюдательный из всех. Приставлю‑ка я к нему двоих своих людей, чтобы впредь заранее знать о его приходе, еще до того, как он приближается к воротам».
Танз Сулламора пребывал в размышлении. Соблюдая секретность, он сидел в передней апартаментов Императора, смиренно и терпеливо дожидаясь вызова. Прямая спина, скрещенные ноги, задумчивое лицо со сдвинутыми к переносице бровями — всем своим обликом Сулламора являл готовый портрет великого промышленного магната, влиятельного и могущественного человека, с мнением которого обязаны считаться.
Вечный Император вошел в комнату, даже не взглянув на Сулламору, приблизился к небольшому выдвижному бару и достал из него бутылку с двумя бокалами.
— Танз, дружище, — сказал Император, — тебе нужно выпить.
Сулламора был поражен. Он почувствовал, как руки и ноги перестали его слушаться. От величавой позы, старательно выбранной им заранее, не осталось и следа. Сулламора дал себе клятву, что сам установит тон разговора. У него были свои определенные соображения по поводу того, что движет настроением Императора и что обусловливает его поведение. К сожалению, Император об этом даже не догадывался и повел себя так, как счел нужным.
— Э‑э… нет. То есть я хотел сказать — спасибо. Немного рановато.
— Поверь мне, Танз. Если я говорю, что тебе нужно выпить, значит, так оно и есть.
Сулламора безмолвно взял в руку бокал.
— Возникли какие-нибудь э‑э… трудности?
— Не то чтобы трудности. «Катастрофа» — было бы самым подходящим словом. Все корабельное производство провалилось в тартарары.
Сулламора выпрямил спину еще больше. Именно он отвечал за кораблестроение во время войны.
— Но это не так. Я имею в виду, Ваше Величество, что э‑э…
— Ерунда. Говорю тебе, корабельной промышленности грозит полное уничтожение. И в этом нет ничего удивительного. Среди рабочих шести заводов Каиренса растет недовольство. Они устраивают массовые забастовки, стачки. Идет снижение темпов роста. Уверяю тебя, они подвергают опасности наши успешные военные действия. Этому нужно положить конец.