Я закивал болванчиком. Это как раз та ситуация, што ого! Не раз в жизни, но где-то рядышком.
— Думал через слухи, — поделился я с опекуном, нервно сцепив руки, — через два источника. Один в вашем лице, другой в лице Льва Лазаревича, аптекаря. И всё такое, што ох и ах, как смешно, но слово дали, потому до срока и не можете говорить. И к купцам. А?!
Владимир Алексеевич заморщил лоб и закряхтел, поудобней устраиваясь на стуле.
— А вот здесь я бы предложил несколько правок! Для начала – разделить слухи… Я так понимаю, что ты от аптекаря прямиком ко мне?
— Да. Проверил на обидки, и вроде как и нет их. Тоже смешно, пусть и над ними смех.
— А если запустить, шо таки да? — перешёл дядя Гиляй на одесский суржик, и подмигнул озорно. — Вот прямо такое да, шо ой вэй, да как нас опозорили!?
Я глазами захлопал, на што опекун усмехнулся только.
— Жизненный опыт, — он весело дёрнул ус. — Публика-то какая? Каждый второй антисемит, а каждый первый вслед за вторым. И тут – такое! А? Бальзам рижский! Да с думками, что для семитов чортовых как соль на раны! То-то радости будет!
— А где радость – да такая, штоб с душком злобственным, там и с деньгами легче расстаются! — подхватил я восторженно.
— Верно! — учительским тоном отозвался Владимир Алексеевич, поправив отсутствующие очки, и улыбаясь так, што ни разу ни худая морда лица загрозилась треснуть.
— Ещё, — продолжил он, — нужно не ломиться к купечеству, а наоборот! Пустим слух, что ты хотел порадовать их, но разобиделся на незаслуженную опалу. А?!
— Сработает ли? — засомневался я.
Опекун только усмехнулся, и сразу вспомнилось о его связях. А ведь может быть, што и да! И даже такое да, што ого-го!
— Тогда я к аптекарю! — сорвался я из комнаты. — Добегу с уточнением, пока толком не успел!
За подготовку номера Владимир Алексеевич взялся со всем пылом большой души и неуёмного характера. Театрального реквизита натащил в квартиру чуть не телегу! Повсюду какие-то костюмы, маски, парики, бутафорское и не очень оружие.
По костюмам Санька впополаме с дядей Гиляем, и спорить не боится. Потому как у опекуна моего пусть сто раз жизненный опыт и даже актёрство за плечами, но и разбег он берёт иногда такой, што ого-го! Осаживать надо.
Санька так-то не очень-то и нужон для номера. Это уже так, вроде как представление купечеству. Пусть даже и по художницкой части идёт, но имя-то в памяти отложится! Такая себе реклама впрок.
Хотел и Мишку втянуть, но тот упёрся всеми четырьмя, хотя и нахохотался над номером под слово не говорить. Такой себе гонор впополаме со стеснительностью полезли.