— Ты меня дразнишь? Берегись!
Ее влажные от крема пальцы еще увереннее запорхали по его горячему телу.
— С какой стати? Ты же дал слово! Или мне лучше прекратить массаж?
«Она кокетничает, сознательно разжигает меня, — угрюмо подумал Марко. Первостатейная стерва!» Конечно, ей было легче оставаться бесстрастной: само устройство мужского тела делало его уязвимее, давало ей преимущество. Черт возьми! Как же ему хотелось распять это гибкое, длинноногое тело, придавить его собой, заставить ее признать, что она всего лишь ловкая шлюха, которая руководствуется одними инстинктами, без зазрения совести удовлетворяя любую свою прихоть. Как он хотел, чтобы и Карло, наконец, убедился в этом!
Он резко оборвал себя, поймав на оговорке. «Хотел»? Нет, хочет! Конечно же, умна, образованна, и все-таки она только похотливая самка, такая же податливая, как и все остальные… не исключая его собственной матери. Марко скривил рот в горькой усмешке: хорошо, что она не видит. Нет, не случайно он поместил Дилайт в тех самых покоях: это был издевательский поступок, смысл которого оставался ясен ему одному. Его мать, сбежавшая с любовником, была такой же развратницей. Все они сделаны из одного теста. Есть только один способ их обезвредить…
Сара упивалась своим триумфом. Против воли захваченная новыми переживаниями, она утратила бдительность и не смогла сдержать испуганного возгласа, когда Марко вдруг поймал ее запястье и больно сжал его.
— Ну, довольно!
И почему только она ни разу не слышала от него ничего, кроме команд и угроз?..
— Что тебя не устраивает? Пусти, мне больно! Ты же дал слово!
— Прекрасно помню. Но ты, кажется, твердо решила спровоцировать меня на нарушение границ, которые сама же и установила. Я не наивный остолоп вроде Карло и, как правило… — он подчеркнул это выражение насмешливой интонацией и одним резким движением поднялся на колени, в то же время не выпуская сариной руки, — как правило, я не отказываю себе в тех мимолетных радостях, какие ты способна мне доставить. Так что будь осторожна, или я приму твои заигрывания за сигнал к атаке.
При этом его глаза нарочито медленно вбирали в себя ее наготу, задерживаясь на груди и темной впадине между ног. Под этим оскорбительным, оценивающим взглядом Сара залилась предательской краской. Наконец она собралась с силами и попыталась вырваться.
— Мне следовало помнить, что ты не умеешь проигрывать. Сначала в теннис, а теперь вот…
— Ну, это еще как посмотреть: кто из нас побежденный, а кто победитель, голос Марко звучал ровно, под его большим пальцем лихорадочно бился ее пульс. — Хочешь убедиться?