По лицу Серафины скользнула тень. Сара решила, что больше не произнесет ни слова. Наверное, экономка считала, что и без того сказала слишком много.
Когда она все-таки открыла рот, в ее словах Саре почудился упрек:
— Синьорина не понимает… Все было совсем не так. Действительно, вскоре после свадьбы герцогиня забеременела. Тогда-то она и попросила отвести ей эти покои, а ее муж стал подолгу пропадать вне дома. У него было много дел: нужно было делать деньги. В то время не было вертолетов, дороги были разбитые и очень опасные, горы кишели вооруженными бандитами. Герцогиня физически не могла сопровождать мужа.
— Ну, а потом? — настаивала Сара, сама удивляясь своей настойчивости. Она не забыла, что юная страдалица умерла из-за отсутствия элементарной медицинской помощи. Если бы мстительный супруг питал к ней хоть каплю любви, он простил бы ее!
— Скажите, синьорина: если бы у вас был маленький ребенок, нуждающийся в материнской заботе и ласке, разве вы оставили бы его и отправились путешествовать?
Браво, Серафина! Сара невольно покачала головой.
— Должно быть, нет. Но ведь и она не сделала этого? А ее муж присутствовал при рождении ребенка? Разве он не мог ненадолго задержаться?
Ребенком, о котором шла речь, был Марко! Что за странная мысль! Разве можно представить его крохотным, беспомощным созданием?
С мрачного лица пожилой женщины не сходило жесткое выражение.
— Конечно, он присутствовал при рождении сына, хотя жена и не хотела его видеть. Врач сделал все, чтобы подготовить ее, и все равно она не была готова к неизбежным страданиям. Как же она кричала! Я закрывала уши, чтобы не слышать проклятий, которыми она покрывала своего мужа. А потом…
— Да?
— Потом она не захотела видеть ни мужа, ни новорожденного младенца. И моей матери, и доктору — всем досталось! Правда, через какое-то время она разрешила принести ей ребенка для кормления, и то только потому, что у нее заболела грудь. Покормив мальчика, она всякий раз отворачивалась от него нет чтобы покачать, подержать на руках, все только плакала и жаловалась, пока, наконец, не нашли кормилицу, женщину с гор, чей брат… — Серафина гневно скривила губы и тем же деревянным голосом продолжила:
— О ребенке позаботились, но был ведь еще и муж, синьорина. Она отвернулась и от него: как он ни старался, чего ни дарил — она больше не желала делить с ним супружеское ложе! Она требовала все новых и новых подарков — в награду за рождение наследника, — и герцог ни в чем не отказывал ей в надежде, что это когда-нибудь пройдет. Вот тогда-то и стал подолгу отлучаться — с каждым разом отлучки длились все дольше. Однажды я сама слышала, как он говорил заезжему приятелю, что не в силах выносить ее ненависть, которой она и не думала скрывать.