В глубине потемневших глаз Сары сверкали зеленые искры. На скулах проступили сквозь загар багровые пятна. А губы!.. Марко чертыхнулся про себя. Почему его так притягивает ее рот? Так хочется его закрыть своим… Но он всякий раз напоминал себе, сколько мужчин уже приникали к этим спелым губам, получая и даря ей наслаждение.
Вот уже много дней, как она прочно привязала его к себе. Ее едва заметные, спрятанные среди пышных цветов колючки впивались ему в кожу, вызывая страстное желание схватить за округлые плечи и трясти, трясти вытряхнуть из нее душу.
Саре хватило наглости выиграть у него в теннис. Она со стремительностью амазонки носилась по корту, отбивая самые резкие подачи. После игры Марко недовольно пробурчал:
— Должен признаться, удивлен твоей игрой. У меня как-то вылетело из головы, что теннис сейчас в большой моде.
Негодница была слишком счастлива, чтобы отреагировать на это замечание.
Однако, кажется, сейчас ему удалось нагнать на нее страху. Пускай подольше остается в угнетенном состоянии духа. Маленькая дрянь вполне заслужила такое обращение. Она не только вынудила взять ее сюда, но и, всем телом откликаясь на его поцелуи и прикосновения, продолжала хранить так называемую верность его брату. Он не сомневался, что ею двигали соображения выгоды. Вряд ли у девчонки есть свои деньги. Ведь ее знаменитый отец даже не подумал открыто признать дочь. Марко доставил ее сюда, чтобы преподать урок и помочь Карло разобраться в подлинной сущности невесты.
Он задумчиво изучал ее лицо, не давая себе труда опровергнуть обвинения.
Пускай боится! Пусть смотрит на него с обреченностью загнанного животного: может, тогда она скорее уступит его желаниям.
Сара почувствовала, что с нее довольно затянувшегося молчания и его взглядов, и вскочила на ноги.
— Ах ты!.. Ты очень ошибаешься, если рассчитываешь меня запугать! Да если бы я сказала все, что о тебе думаю и почему… Это заняло бы ночь! Я больше не хочу есть — сыта по горло! И вообще я собираюсь уехать отсюда. Завтра утром — и чем раньше, тем лучше.
Стремясь поскорее избавиться от его назойливого присутствия, Сара чуть не опрокинула кресло и не обратила ни малейшего внимания на лакея, тотчас, подскочившего, чтобы удержать роскошное изделие. Нет, он почище дьявольского образа, который рисовала Дилайт! Сестра ускользнула от него — теперь и ей, Саре, предстояло изыскать способ побега.
— Твои манеры приводят меня в ужас. Сядь.
— Убирайся к черту! — бросила Сара через плечо, устремляясь к двери.
Пусть только попробует схватить ее. Если он намерен размозжить ей голову о толстую каменную стену, увешанную кашпо с цветами и виноградными лозами, она что есть силы вцепится в него и увлечет за собой в пучину.