Юный натуралист, 1936 № 01 (Журнал «Юный натуралист») - страница 15

Предупредить друзей об опасности можно и без крика, молча.

У входа в норку попалась в ловушку мышь. Когда я вытаскивал ее из ловушки, она с перепугу испачкала мочей пол и предательский кусочек сала. После этого другие мыши стали обходить этот участок пола и не трогали сала, хотя теперь взять его было совсем неопасно. Только через два дня они унесли сало. Вероятно, запах исчез. По-видимому, моча испуганных мышей обладает особым запахом. Все это совершается бессознательно и всегда одинаково независимо от того, с каким врагом приходится мыши иметь дело.

Все это наблюдения за жизнью мышей на свободе.

Эти небольшие опыты и наблюдения показывают, что все идет гладко, пока мышь действует в обычных для нее условиях.

Но небольшое вмешательство человека, и изменение обычных условий приводит зверька в полное замешательство. Разум мыши настолько мал, что не может дать нового решения. Мышь поступает по-прежнему, по-обычному, хотя при изменившихся условиях ее поведение становится явно нелепым.

В. Долгошов.

Рис. А. Елисеевнина

Одну зиму из-за болезни мне пришлось долго лежать в постели. На воздух я выходил только полежать в саду, на кровати. Вот я и решил заняться наблюдением птиц, которые подкармливались в устроенной мною птичьей кормушке. Так как кормушка от кровати была довольно далеко, то я стал ставить корм в 1^>1/_>2—2 метрах от себя в небольшом глиняном цветочном поддоннике, прямо на снег.

Первые дни синицы слетались с опаской за кормом. Но я лежал неподвижно, и вскоре они привыкли и стали брать корм. День ото дня я передвигал корм все ближе к кровати и однажды поставил поддонник прямо себе на ноги, покрытые одеялом. Чтобы лучше привлечь синиц, я насыпал самый лакомый для них корм: коноплю, подсолнечник и сыр.

Минут пять ни одна синица не решалась взять корм. Птички перелетали над кроватью, порхали над поддонником, а сесть боялись. Но вот одна, наиболее смелая, почти на лету схватила семечко подсолнуха и улетела с ним на ветку вишни. Вскоре начали одна за другой брать корм и другие синицы.

Через несколько дней синицы стали садиться на одеяло. Если корм был мягкий, то нередко они здесь его и с’едали. Но с твердым кормом (семена) они спешили на ветки ближайших деревьев: на мягком одеяле трудно расклевывать семена было.

Постепенно я стал передвигать корм ближе к лицу и вот уже дошел до рук. Синицы стали садиться на рукава шубы, на меховую шапку. А одна синица села даже на нос. Пришлось согнать.

Однако, уже через несколько минут эта же синица вновь прилетела за кормом.