Она больше не видела ни храма, ни матери, ни своей деревни. Желая вновь и вновь обладать ею, принц нагов унёс её далеко в своё подземное царство…
«Какая же магия в тебе, мой Король, мой Лев, — пробормотала Камила, качая головой, — чем же так сильно и неразрывно связаны мы, и почему ты каждый раз причиняешь мне одно лишь страдание!
— О да, я узнала тебя! — вдруг вскрикнула она, как безумная, подняв голову и устремив взор в серый облупившийся потолок. — Как не узнать… Я помню каждое чудесное мгновение, проведённое в твоих объятиях, каждую ласку, каждый нежный взгляд, все твои лживые слова о любви, которыми ты увлёк меня в пучину отчаяния! Я помнила это всю прежнюю несчастную жизнь, когда из родного дома, из драгоценного храма, околдованная твоими чарами, я попала на чужбину, чтобы сгнить там в тёмной сырой темнице несчастной, позабытой, отверженной пленницей.
И не было ни одного дня, когда бы я не проклинала тебя и твою злосчастную любовь! Но при этом каждую секунду своего заточения я оставалась по-прежнему преданной тебе и желала только одного: когда-нибудь вновь встретиться с тобой!
Удивительные воды судьбы принесли меня в эту жизнь и тело, где мы должны соединиться алхимическим браком, чтобы в случае успеха родиться вместе для вечной жизни! Но почему у меня так тяжело на душе! Я боюсь, что ты вновь меня покинешь, победишь опять и бросишь в омут страдания! Как же я могу это предотвратить и почему так несправедлива ко мне судьба и ты, мой единственный возлюбленный! Едва успевает зажечься огонь моей страсти к тебе и тут же гаснет… знаю, что это было не только в той древней жизни, но также во многих других до и после, которых я совсем не помню. И, если честно, не хочу вспоминать…. Не гаси же огонь, мой божественный Лев, давай пройдём этот путь до конца и обретём бессмертие вместе, держа в руках багряную суть, пламенный эликсир! Не бросай меня больше, ведь я никогда не держала зла на тебя, а всего лишь хотела, чтоб ты вернулся ко мне…
И Камила заплакала, закрыв лицо руками, испещрёнными ожогами от кислот, с которыми всю жизнь приходилось иметь дело. Босые ноги её стояли на грязном полу, подобно сосуду-философскому яйцу, утонувшему в золе на дне чана. Внутри неё бушевало пламя и протекали странные процессы, над которыми она уже была не властна. Нити судьбы, тянущиеся из далёкого прошлого, ожили и запустили новое Делание, добавляя ингредиенты, которых она не ждала. Теперь исход был неизвестен. Огонь пылал, а чувство обречённости усилилось. Оно становилось почти привычным, как и боль в сердце, пронесённая сквозь долгие века. Вместе с памятью вернулось страдание. Кажется, и в этой жизни повторялась та же история.