Он вдруг склонил голову, и тёмные пряди его давно не стриженых волос нежно скользнули по смуглой коже её лица, сжал ответно её хрупкие руки и, аккуратно коснувшись губами подбородка, втянул красную каплю, а затем поцеловал её в губы так же осторожно, едва ощутимо, словно боясь поранить.
Она мелко задрожала, и новые слёзы потекли неудержимо по её щекам.
Лев взглянул на печь, аккуратно поправил фитиль, затем поднял на руки почти невесомое тело девушки и отнёс в кучу тряпок, которая служила ей постелью.
— Я найду тебе доктора, — сказал он, нежно гладя её по щеке, — теперь мы навеки связаны, ты знаешь. И обещаю тебе, мы закончим вместе.
* * *
Она билась дни и ночи в лихорадке, бессвязно крича на разных языках, возможно, выдавая секреты, которые черноволосый шпион — благодетель и палач — аккуратно вписывал в её собственную толстую тетрадь, испещрённую словами, картинками, формулами и символами, или ей это только казалось. Приходил доктор — молчаливый седой старик, который силой разжимал судорожно стиснутые зубы и вливал внутрь лекарство, которое приносило сон и покой.
Камила открывала глаза и видела то очаровательного светлокожего змея с короной на голове, то — темноволосого бородатого мужчину с пристальным взглядом угольно-чёрных глаз, а порой — оскаленную морду демона, насмешливо взирающего на неё из-под кустистых бровей, но потом её веки вновь смыкались, и она падала в очередную серию забытья.
Камиле казалось, что, несмотря на лечение и улучшение физического состояния, нечто не зависящее от тела, путешествующее из жизни в жизнь, падало всё глубже в беспросветную тьму, и девушка простирала в отчаянии руки, надеясь на поддержку, она обнимала Льва и прижималась к нему, жаждая утешения и слияния, единства, которое изображали алхимики в виде двуликого гермафродита, наполовину женщины, наполовину мужчины10.
В своём странном бреду Камила поверила в то, что Лев послан ей судьбой не случайно, что именно ему суждено стать её дополнением, её второй половиной, и когда они вместе окончат Делание, то навсегда останутся слитыми воедино силой животворящей красной тинктуры, обещающей вечную жизнь и процветание.
И хотя каждый раз, проваливаясь в нездоровый сон, навеянный странными туманящими сознание снадобьями седовласого лекаря, девушка видела лишь тьму и как будто спускалась всё глубже и глубже на дно, она становилась все более одержима идеей вечной любви между ней и Львом.