Взор её блестящих болезненным блеском глаз, хоть и был устремлён в зеркало на себя, на самом деле блуждал где-то совсем в другом месте. Она смотрела в клубящуюся разноцветную бездну, где что-то булькало и взрывалось, испарялось, рассыпалось на крошечные невидимые элементы и снова соединялось в другую субстанцию. Её взгляд, благодаря бездне знаний, вдруг развернувшейся в голове Лары, от чего в висках запульсировала боль, проникал в самую суть материи подобно магическому микроскопу, улавливающему самое главное, невидимое обычному человеческому глазу.
Растрёпанное существо женского пола, отражающееся в зеркале, продолжало шептать потрескавшимися полными губами незнакомые слова, но их смысл внезапно начал проникать в сознании Лары болезненными молниеносными вспышками озарения. Это было похоже на уколы тысячи крошечных игл, вонзающихся в занемевшую конечность, когда высвобождаешь её из неудобного положения.
Сперва ничего не чувствуешь, ведь часть твоего тела забыла, что она жива, но вот ты встряхиваешь её; кровь и нервные токи постепенно возобновляют своё движение, по занемевшей плоти бегут мурашки, а затем импульсы от мозга доходят до неё через боль и отторжение, и ты начинаешь пробовать управлять процессом, шевелить пальцами и постепенно восстанавливаешь двигательную активность.
Да, но это касается конечности и кровотока, а здесь всплывали огромные пласты, выпавшие из загадочного процесса памяти, но неразрывно связанные с ней, с Ларой, и почему-то с событиями, происходящими в её жизни сейчас. Эти гигантские глыбы знаний настойчиво и уже неостановимо обрушивались в её сознание и сердце, заставляя его биться сильнее, а мозг вынужден был принять такой колоссальный объём информации, которого он, казалось, не способен был просто вместить.
Усилием воли Лара, поняв, что это может быть даже опасно для её разума, не готового к таким испытаниям, вдруг оказала яростное сопротивление.
— Нет! — закричала она, стоя посреди своей комнаты напротив неоконченной картины, и вдруг всё замерло, а потом время поменяло свой ход, как будто стрелки сошли с ума, и девушке казалось, что её красивые тяжёлые настенные часы из натурального дерева взбесились: часовая стрелка бежала быстро, как положено, вперёд, минутная вращалась ещё быстрее в обратном направлении, а секундная, не зная, чью сторону принять, дрожала на месте, как в дешёвом компасе, тряслась и дергалась туда-сюда.
Лара судорожно вздохнула. Вздох получился таким нездоровым и лихорадочным, как будто она до этого существовала без воздуха как минимум минут пять.