— Ну а вы сами, майор? Сеансик не хотите?
— Нам не положено.
Ещё как положено, только, конечно, с собственными, конторскими, психологами. К посторонним им ходить нельзя, а своим они врут и вообще спасаются как могут.
Я пытался дать майору понять, что мне доверять можно, но не преуспел. Действительно, с какой стати?
Слово за слово, и рабочий день подошёл к концу. Я прибрался, закрыл замки-засовы, включил сигнализацию и во дворе, со своего крылечка, покурил. (Не трубку.) Дворик был чистый, тихий, неправильной формы, с газоном посреди — может быть, задуманным как средство борьбы с парковкой. Очень тихий, очень загадочный дворик; ему отчётливо не хватало фонтана, хотя в самой воде недостатка не было: с дождями изо дня в день, она хлестала из водосточных труб и барабанила по крышам и жестяным навесам над спусками в подвал. Я любил стоять, смотреть и ждать, когда же дождь наконец сменится снегом. В прошлом году это произошло в феврале.
Двор. Дождь. Куда дальше? Некуда мне идти. Уж не домой ли?
Товарищ майор, вряд ли вы помните 14 октября 1982 года так же хорошо, как я. Может быть — или даже скорее всего? — не помните вовсе. Это был прекрасный осенний день.
(Что-что? Возможно. Спустя тридцать пять лет любой день покажется прекрасным, особенно если знаешь, что в каком-то смысле он был последним днём. Я знал с тех пор минуты и счастья, и душевного спокойствия — нельзя же, в конце концов, прожить тридцать пять лет и всё время испытывать муки совести, — но чего-то в моей жизни не стало: иногда на ум приходит слово «невинность», а иногда — слово «честь».)
Так вот, прекрасный был день, из фарфора и золота.
(Ох. Не имел в виду продукцию ЛФЗ. Я полвека провёл рядом с писателями, но никогда не пытался писать сам. Я хрестоматийный редактор: орлиным оком вижу чужие ошибки, а сам от себя ничего сказать не могу, совсем ничего. За что писатели, с которыми я работал, меня дополнительно любили и презирали. Я не был конкурентом — но и равным, членом цеха, не был тоже.)
14 октября 1982 года, прекрасным осенним днём. В «Спартаке» (ул. Салтыкова-Щедрина, 8) шёл «Мальтийский сокол». Теперь я думаю, товарищ майор, что вы могли бы дать мне посмотреть фильм и подойти не до сеанса, а после. Возможно, вы сами «Мальтийского сокола» уже видели и вам не хотелось терять время. Может быть, это была намеренная демонстрация власти. Может быть, у вас был плотный график. Как бы там ни было, всё, что вы потом сказали, не произвело на меня и вполовину столь сильного впечатления. И вы тогда подумали, что хорошо меня запугали, а я подумал, что вы действительно пришли из-за Клуба. С этого началось недоразумение.