– Некогда лясы точить – я понял, что время стремительно утекает как вода из рук – Айда на осмотр города!
Мы встали, вышли из комнаты. Только стали спускаться по парадной лестнице, как меня перехватывает Шигаев.
– Петр Федорович, свет наш солнышко! – полковник умильно улыбается – Все сделали по твоему слово, вот казна. Прикажешь счесть при видоках?
Шигаев кивает на двух казаков, которые держат на весу деревянный ящик с замком.
– Верю тебе, Максим Григорьевич. Ступайте за мной.
Пришлось отправить генералов седлать коней, а мне идти в подвал. Выставив вон любопытного Шигаева и сменив на посту Никитина, я принялся копаться в губернаторской казне. Чего тут только не было! Разнообразные драгоценности, иностранные монеты, включая французские, прусские… Рейнсдорп явно не был простым чиновником. Я дал себе слово разобраться в чем дело. Собрав кое-какие нужные ценности и рассовав их по карманам, догнал генералов. Незнакомый молодой джура[5] уже держал моего оседланного вороного. И ведь не спросишь кличку лошади! Окружающие не поймут.
Наше путешествие по городу сразу началось с неприятностей. Сначала мы встретили пьяных казаков. Трое всадников, покачиваясь, ехали по улице и орали песню:
Мы в фортеции живем,
Хлеб едим и воду пьем;
А как лютые враги
Придут к нам на пироги,
Зададим гостям пирушку:
Зарядим картечью пушку…
– Вам ли не доносили мой указ о запрете пьянства?! – не выдержал я, дернув за узду коня ближайшего казака. Генералы двинули своих лошадей и прижали пьяниц к дому.
– Царь-батюшка! – молодой парень с огромным чубом прижал руку к сердцу – Ну как не выпить?? Такая же виктория! Век люди помнить будут.
– Чья сотня? – поинтересовался я.
– Полковника Лысова – повесил голову парень.
– Слезайте с лошадей, сдавайте оружие. Вы под арестом на два дня – я кивнул джуре, что нас сопровождал – Где гауптвахта знаешь?
– Да, царь-батюшка!
– Веди.
Генералы подкрутили усы, но ничего не сказали. Спустя четверть часа мы были возле приземистого, серого здания. Овчинников постучал в дверь и к нам вышел… каторжник Хлопуша. Его заклейменное лицо озарила страшная улыбка. Арестованные казаки дружно выдохнули.
– А я тут ваше величество, заселился, обстраиваюсь. Капрал то местный, сбег.
– Раз так, принимай пополнение – я ткнул ногайкой в сторону пьяниц – Запри их до послезавтра. Пусть протрезвеют. Вот тебе человечек в помощь – я кивнул на джуру.
Хлопуша поклонился, молча схватил казаков за шиворот и потащил к себе. На улице почти стемнело, генералы разожгли факелы. Я же повернулся к Овчинникову:
– Андрей Афанасьевич, надо на ночь разъезды по городу пустить. Будь любезен, распорядись!