— Не ихней, а их, — автоматически поправил его генерал.
Дядя Витя тут же насупился:
— Ишь какой грамотей нашелся! Что-то не шибкая польза пока от твоей грамотности! Ладно уж, не ради тебя, а ради ребяток стараюсь — лови готовую запись. Передатчики у группы тогда еще работали — значит, с ними ничего не случилось. Думаю, что все дело в словах Дениева. Пусть их там твои спецы посмотрят, пошевелят мозгами сейчас, если раньше бездельничали, а я свою работу сделал.
Генерал заметил, как дядя Витя протянул руку к переключателю коммуникатора, затем экран померк и сеанс связи завершился, зато зажглась лампочка приемника — техник передавал обещанную запись…
Из архива группы «Д», пленка 273999-Г, воспоминания генерала Гриценко
Итак, маленькая зажигалка белого цвета. Неспроста она так меня заинтересовала. Дело в том, что в мире существует не так много вещей, в которых я считаю себя специалистом. Собственно, их всего три: шахматы, коньяк и стрелковое оружие. Об этих трех вещах я знаю все. Если вы разбудите меня среди ночи и спросите, в каком году Алехин впервые выиграл у Ласкера — я без затруднений отвечу. А уж определить по гильзе тип оружия и страну изготовления для меня вообще пара пустяков. Однако в данном случае все было сложнее. Такой гильзы я не видел ни разу. В реальности. Зато я видел ее на чертежах своего покойного друга Антона Фаворского, погибшего в автокатастрофе полгода назад. Я и понятия не имел, что такое оружие существует.
О Фаворском я могу говорить очень долго, поскольку знал его больше двадцати лет. Кто-то может со мной не согласиться, но он был одним из лучших конструкторов стрелкового оружия не только в Союзе, но и во всем мире. Начинал он вместе со знаменитым Калашниковым, но из-за творческих разногласий (читай: попытки последнего присвоить себе труды Антона) они расстались, и с тех пор Фаворский работал в одном из секретных институтов, создавая оружие настолько же гениальное, насколько и смертоносное. Нас с ним связывала общая любовь к шахматам и армянскому коньяку, поэтому в доме он всегда был желанным гостем. Игрок он был превосходный, его отличали азарт и любовь к неожиданным композициям. Так он вел себя и в жизни: жил жадно, интересуясь всем и воспринимая окружающий мир как кубики конструктора, которые можно собрать так, а можно и эдак.
Как-то во время одного нашего шахматно-алкогольного турнира уже полупьяный Антон неожиданно начал говорить о том, что никто не признает его гением, все только стараются на нем нажиться, используют его в каких-то своих целях. А он выше их всех, и вообще он в гробу их видал, недомерков. Никто из них мизинца его не стоит. На ком держится весь институт? На нем. И при этом некоторые с ним обращаются как… Такой тип речей всегда мне был ненавистен, поэтому я позволил себе прервать поток его речи.