Без ложной скромности скажу, что я был достаточно умным пареньком, чтобы быстро понять необдуманность и неосуществимость идей «Хранителей радуги», поэтому я снялся со стоянки и уехал уже через полторы недели пребывания в лагере. Я бы, может быть, пожил там и подольше, но за Сну как-то ночью на мотоцикле приехали ее друзья из Петрозаводска, и она, не особо интересуясь моим мнением, уехала с ними, забрав палатку и все продукты.
Один из моих новых приятелей, восемнадцатилетний художник по прозвищу Сурия, предложил мне пожить пока в заброшенном доме, который различные творческие и просто веселые люди сделали в последние три года своим прибежищем. Две огромные выселенные, но пригодные для житья квартиры располагались на верхнем этаже дореволюционного дома на Кропоткинской. Любой волосатый и грязный человек в округе знал, что в доме с чудом висящей на одном гвозде табличкой «Остоженка, 10» находится прибежище для косящих от армии, скрывающихся от милиции и забивающих на все людей неопределенного возраста, пола и профессии.
— А ты слышал новый анекдот? Про хипов?
— Нет, наверное. Расскажи.
— Ну, короче, приезжает американец под Пасху в Москву в знакомую семью. Открывает ему дверь маленькая девочка. Американец спрашивает, где ее папа. «Папа в командировке». — «О, коммивояжер! Это хорошо! А где мама?» — «Мама дом подметает». — «О, домохозяйка! Это хорошо! А где брат?» — «А брат на кухне яйца красит». — «О, хиппи!»
— Здорово! — отсмеявшись, воскликнул Сурия. — Придем — не забудь, надо нашим рассказать.
Сурия распахнул дверь и ввел нового жильца в святая святых…
Конец записи 264752-Е
— Ну вот, блин, попали! — простонал Хрущев через некоторое время. — Что теперь делать будем?
— Как что? — непонимающе посмотрел на него Воронцов. — Ждать, пока наши выручат.
— Выручат, как же, — сплюнул Хрущев, взъерошив и без того негустые волосы. — Так же, как в Буденновске выручали своих же врачей.
— Так там ведь чеченцы, — начал было Воронцов.
— Какие, на хер, чеченцы! — заорал Хрущев, нервно покачиваясь на стуле. — Ты больше слушай, что по телевизору болтают. Я и сам как пресс-секретарь губернатора столько херни намолол, даже самому мерзко. Хотя вроде не привыкать… Впрочем, что толку об этом говорить…
Он опустил голову, плечи его судорожно тряслись.
— Все подохнем, — тоненько заскулил он. — Все… И я, и вы, идиоты… Наши вас спасут, как же… А что вы знаете о наших!
Он всхлипнул и замолчал.
— Нет уж, коли начал, то договаривай! — гаркнул Воронцов. — Ты бы хоть сейчас правду сказал, теперь нам терять нечего.