И еще одна вспышка, после которой почти без перерыва прогремел гром. Итак, сейчас все закончится. Конечно, многое зависело от земной аппаратуры и приборов, и все же завершающий миг – тот самый, когда энергия превратится в жизнь, и произойдет это тогда, когда сила снизойдет с небес, сверху...
Неожиданно Франкенштейн понял и еще кое-что. Он сам, оказывается, был лишь частичкой грандиозного плана. Как же он заблуждался, когда возомнил себя повелителем этого создания! Никакой он не хозяин и не властелин! Ну и это теперь уже не существенно. Очень скоро он приобретет сына, и тогда все встанет на свои места. Значит, труды его были не напрасны в любом случае.
И в это мгновение сверкнула та самая роковая молния.
Франкенштейн увидел ее, наверное, на миллионную долю секунды раньше, чем она попала в громоотвод, закрепленный на шпиле сторожевой башни. Он почувствовал, когда энергия молнии соединилась с аппаратурой. Она ожила, мгновенно набирая ту невероятную силу Вселенной, которая должна была сейчас наполнить его Творение... его сына через хрустальный диффузор, который Франкенштейн установил в грудной клетке своего создания. Электрические дуги засветились в лаборатории, и аппаратура выполнила свое назначение: теперь жизнь хлынула в тело его сына. И тут, столь же быстро, как и появилась, вспышка энергии снова стала невидимой и исчезла. Глаза созданного сына Франкенштейна вспыхнули искрами.
Из горла Виктора, нет, откуда-то из глубины души, оттуда, где и не может родиться голос, вдруг вырвался ликующий крик:
– Он ожил! Он ожил!
Виктор никогда еще не испытывал подобной эйфории: он чувствовал себя так, как, наверное, мог себе это позволить сам Господь Бог в момент сотворения мира. Теперь Виктору стало понятно, что все его самопожертвование не прошло даром. Он достиг того, что оставалось недоступным другим ученым за всю историю существования человечества на этой планете.
Вдруг какой-то шум и треск где-то неподалеку, видимо, внизу, у ворот замка, прервал его блаженное состояние. Снова раздались сердитые голоса, но на этот раз сопровождающиеся звуками расщепляющегося дерева. Виктор подбежал к окну и увидел внизу толпу крестьян с факелами, приближающуюся к замку. Он сразу узнал одного из зачинщиков: им был высокий мужчина в цилиндре. Франкенштейн догадывался, зачем они шли сюда. У него пробежал холодок по спине, он понимал, что претензии этих людей были в общем-то справедливы. Если бы только ему предоставили возможность переговорить с ними, он наверняка сумел бы объяснить им, что некоторые методы его работы были, мягко говоря, нетрадиционными.