– И я буду предан тебе, – еще раз пообещал Виктор.
Внешне, конечно, его «сынка» трудно было назвать привлекательным. Теперь-то Виктор пожалел о том, что не был столь щепетилен, когда подбирал куски кожи для своего творения, в особенности, для лица. Он мог бы представить себе, как будут относиться люди к его «сыну», встретив такое чудовище. И все это только из-за графа, который постоянно торопил Виктора и требовал ускорить ход работы...
А ведь только граф теперь является единственным моим...
Внезапно Франкенштейн понял, что сейчас ему совершенно не хочется даже вспоминать о графе. Этот торжественный момент принадлежал только двоим: отцу и сыну. Впрочем, впереди у них сколько угодно времени. Как только его сын оживет, Виктор сразу же займется совершенствованием его внешнего вида. И это было справедливо: Франкенштейн оживит его, и значит, исправит кое-какие допущенные ошибки.
Вдали сверкнула молния. Франкенштейн успел отсчитать две секунды, прежде чем послышался оглушительный раскат грома. Значит, гроза приближается, но до эпицентра еще оставалось где-то около двух миль. Это ближе, чем в прошлый раз. Значит, можно рассчитывать на успех.
– Я дарую тебе жизнь. И я прослежу, чтобы жизнь эта не потухла в тебе. Она будет крепнуть день ото дня. Сколько раз меня постигала неудача, но сегодня, я уверен, Фортуна повернется ко мне лицом. А когда ты начнешь жить, я докажу тебе, что это прекрасно, и у тебя появится желание жить дальше. Это будет самая настоящая свободная воля, которая является правом любого живущего на земле человека, – с важностью продолжал рассуждать Франкенштейн.
Еще одна вспышка молнии, и снова грозно прогремел гром. Теперь гроза находилась где-то в миле от замка. Ждать осталось совсем немного. А снаружи раздавались и другие звуки: крики недовольства и ругань местных жителей. Франкенштейн понимал, что все это означало и чем в конце концов мог закончиться его эксперимент. Недовольные селяне грозились разрушить замок. Но только сейчас ученый был не в состоянии думать о чем-то еще, кроме своего творения. Наступал самый ответственный момент, и угроза извне, казалось, вовсе не волновала Виктора. И раз он сумел дойти в своих исследованиях до такого мгновения, ему только оставалось пожелать, чтобы гроза приблизилась еще немного, и тогда совершится чудо.
А пока что аппаратура продолжала исправно работать, понемногу передавая энергию его пока еще не ожившему сыну. Виктор чувствовал, как с каждой минутой словно растет его связь с сыном, его привязанность к нему. Вот уж об этом он даже не думал, когда трудился над расчетами. Это было совершенно новым и неожиданным открытием, хотя достаточно приятным.