Был там один добрый рыцарь из той комнаты, где обычно останавливается каноник из Эксетера; он обратился к ним и сказал так: «Господа, мы в самой великой опасности, в какой когда-либо находились, ведь если они обойдут нас с того края, мы погибли; а если мы отойдем и отступим, то подвергнемся порицанию и потеряем этот город и всё, что в нем; посему никто не может спасти нас от этой опасности, кроме Господа. Я предлагаю вам и советую воззвать к Нему, дабы Он милосердно уберег нас в таковой тесноте, а потом давайте вспомним прежнюю доблесть и ударим на них, как подобает, ибо в понедельник мне надо быть в пароходстве». Молвив это, он пришпорил коня и пустился на врага; а люди, бывшие подле сэра Бартоломью, решили, что будут опозорены, если позволят этому юнцу идти перед ними, и с кличем: «Святые Нерей и Ахиллий!» – пустили коней вслед за ним. А этот добрый рыцарь из комнаты, где каноник с супругой, наехал на одного человека, из тех, что пользуются ванной не по расписанию, и этот человек накренил копье, ударил шпорами и нанес рыцарю такой могучий удар в тарч, что его копье разлетелось на куски, а рыцарь, в свой черед, поразил противника столь ловко, что его крепкое копье не сломалось и не погнулось, но пробило тарч, латы и окетон, вонзившись в самое сердце, и повергло его наземь. Тут и все прочие сшиблись и сразились на копьях, мощно и крепко, а когда копья стали бесполезны, схватились за мечи и секиры, кои были у них на ленчиках седел, и стали наносить удары тяжкие и опасные. И миссис Мур ручается вам, что там было много сказано и сделано такого, что дай бог, чтобы в следующем году было столько же. Знайте же, все проходящие путем, что это было прекрасное сражение, ибо никто не натягивал лука и не ставил ногу в арбалетное стремя, и с обеих сторон были совершены прекрасные подвиги, и многие были взяты в плен, а многие избавлены, и пали сильные, и погибла молодость многих, кто лег в этот день среди мальвы и чьи имена записаны в книге «Спящего пилигрима».
– А что инспектор? – спросила мисс Робертсон.
– Я как раз перехожу к этому, – сказал Роджер. – Когда инспектор увидел, сколько добрых мужей наносят и получают удары на этой кровавой крикетной лужайке, его сердце загорелось, и он сказал себе: «Я буду самым никчемным и презренным человеком, если не пойду и не прославлю свое имя следственными действиями». И, призвав себе на помощь пророка Елисея, он бросился…
– Почему пророка Елисея? – недоуменно спросила мисс Робертсон.
– Он ведь достал топор из реки, – пояснил Роджер, – поэтому его призывают на помощь, когда настает время проводить разыскные мероприятия. Так вот, он бросился туда, где отступило наше счастье и дрогнуло знамя банковских служащих, и многие, кто видел его в этой сече, говорили, как это было бы плачевно, если бы такой одаренный молодой человек сложил здесь голову, ибо люди гибнут хуже сена, да и мальва тоже уже ни на что не похожа. Однако инспектор…