Я вешаю трубку.
– Хочешь попробовать еще раз? – спрашивает психолог. – Можешь оставить ей сообщение? Думаю, тебе будет легче, если ты это сделаешь.
Я набираю снова, и мама наконец-то поднимает трубку:
– Кто это?
– Мам, это я.
Пауза длится так долго, что я уже готова напомнить ей, как меня зовут, прямо как отцу несколько дней назад. Но мама всегда помнила, как звучит мой голос, и уж точно лучше, чем папа.
– Джем, – только и говорит она.
При звуках своего имени я опять начинаю плакать – не так сильно, как в офисе Бергстрома, но это уже вторые слезы за день после такого долгого периода, когда я обходилась без них.
– Я звоню, потому что… – Мой голос начинает дрожать так сильно, что я не в силах закончить предложение. – С Дикси все хорошо?
– Да, Джем, она в порядке, – отвечает мама. Она вдруг кажется мне до предела уставшей и совсем маленькой. – Она здесь, со мной. Сейчас она спит, но мы дома, вместе.
Я пытаюсь представить Дикси в нашей комнате, маленькую и одинокую, свернувшуюся под одеялом рядом с моей опустевшей кроватью.
– Я собираюсь пожить некоторое время у… у той женщины.
– Думаю, ты права. Мне нужно немного времени на то, чтобы разобраться со всеми накопившимися у нас проблемами, – говорит мама, и я слышу в ее голосе слезы.
Мысли путаются. Я не знаю, что ей сказать, как продолжить этот разговор.
– Мы с Дикси вспоминали тот поход, в который мы ходили с Роксаной.
– Да, – мама громко выдыхает.
– Ты помнишь?
– Конечно.
Нагнувшись к заднему сиденью, Бергстром протягивает мне коробку с салфетками.
Видимо, я снова рискую залиться слезами.
– Я собираюсь попробовать устроиться на нормальную работу, – продолжает мама. – Чтобы приглядывать за Дикси ночью. Я больше не хочу, чтобы… – Она замолкает, но после ее голос начинает звучать звонче, увереннее. – Я не хочу, чтобы ты переживала за нас. И если тебе не понравится жить в чужом доме, если тебе хоть что-то не понравится, знай: у тебя есть дом. И ты всегда можешь вернуться. – Выдержав паузу, она продолжает: – Договорились?
– Ладно, мам.
Подумав пару секунд, я прощаюсь и вешаю трубку, прежде чем все невысказанные слова превращаются в давящее на нас обеих молчание. И возвращаю телефон на место.
– Все прошло отлично, Джем, – подбадривает меня Бергстром. Взглянув на меня, он кивает: – Ты отлично справилась.
Миссис Мерфи живет в небольшом доме с двумя спальнями в Бельвю. У нее два синих попугая, Эдгар и Эдит, которых она держит в гостиной. Пока мы разговариваем, они щебечут без перерыва, то и дело наклоняя головы.
– Им нравятся новые голоса, – говорит миссис Мерфи, высокая статная женщина с тяжелым взглядом. Ее седые волосы стянуты в тугой пучок. На ней обтягивающие джинсы и бежевая футболка с огромным волком прямо на груди. На ногах – грубые сандалии, надетые на носки.