В моей голове крутится столько ответов.
«Потому что мама попросила меня позаботиться о тебе».
«Потому что там, на той детской фотографии, ты сидишь в коляске, а я везу тебя вперед».
Я слежу глазами за приближающимся автобусом.
«Потому что если ты не пойдешь со мной, ты точно позвонишь отцу и расскажешь о том, что я задумала».
– Ты что, доверяешь отцу больше, чем мне? Серьезно? – Мой голос начинает звенеть. – Кто всегда был рядом и заботился о тебе? Я!
Прибывший автобус тормозит прямо перед нами.
– Если хочешь, можешь выйти на следующей остановке. Мне просто нужно поговорить.
Двери медленно открываются. Я делаю шаг внутрь, стараясь двигаться спокойно и не выдавать свой страх. Дикси медлит, пока водитель не высовывается наружу:
– У меня, вообще-то, график, милочка!
Сестра следует за мной. Двери закрываются, и мы трогаемся с места.
Мы занимаем место в самом конце салона. Дикси не выходит ни на следующей остановке, ни на второй, ни на третьей. Она избегает смотреть на меня. Помимо нас в автобусе всего несколько человек, все в передней части салона.
– Ну, говори, – наконец-то произносит она.
Я кладу руку в карман, провожу пальцами по острым уголкам пачки «Асьенды».
– Если отец и правда придет только через пару дней, как и обещал, у нас есть немного времени.
– Немного времени? Для чего? – бурчит Дикси, обращаясь скорее к окну, чем ко мне.
– Для того, чтобы решить, что нам делать.
Сестра поворачивается ко мне:
– Решить? Все уже решено. Уберем рюкзак на место и притворимся, что ничего не видели.
– Я же сказала «пока что».
– Ты дура, Джем. Ты же знаешь? – произносит она через секунду.
Я была бы дурой, если бы оставила деньги дома с Дикси и спокойно ушла в школу.
– То есть ты действительно собираешься начать новую жизнь и думаешь, что отец позволит тебе забрать деньги и жить счастливо до конца своих дней?
– Нет, не думаю.
Точно не до конца своих дней. Я не загадываю так далеко.
Она снова отворачивается:
– А что насчет мамы?
Мама – последнее, о чем мне хочется думать сейчас и тем более говорить. Дикси не понимает, что это не мы должны волноваться за нее, а она за нас, как и говорил мне мистер Бергстром. Я не понимала этого до тех пор, пока не увидела, как она выбрасывает купленную для нас отцом еду. Пока не увидела, как она уходит в свою комнату, чтобы принять очередную дозу, совершенно не подумав о том, как сильно была нам нужна в тот вечер.
– Мама никогда не изменится.
– Я не об этом, – возражает Дикси, – ты не можешь просто уехать. Она с ума сойдет, если ты не вернешься домой к вечеру. Она точно вызовет копов.