— Ух ты, — тихо сказала я, во все глаза рассматривая мужчину. Он на меня не смотрел, вертел на пальце простое серебряное кольцо, хмурился. — А Франческа далеко ушла?
— Ее мир занятный, — он слабо улыбнулся. — Красочный. Разноцветный. Очень яркий и солнечный.
— Наверное, это хорошо?
— Это очень плохо, — Алин серьезно посмотрел на меня. — Чем красивее и ярче мир, тем сложнее человеку вернуться. Она просто может не захотеть. Ее мир — сейчас ее реальность. Там есть все, что она хочет. И потому она не знает, что нужно вернуться.
— Франческа потерялась в собственных грезах? — ахнула я. — И ты ее ищешь?
— Я пытаюсь. — Алин отвернулся.
— А я не знала, что ты так можешь, — тихо сказала я. — Думала, ты только стираешь воспоминания.
— Это моя основная обязанность, — сухо бросил странник и поднялся.
Я набрала воздуха, как перед прыжком. В конце концов, Хаос прав, иногда проще всего — сказать. А не строить предположения и домыслы.
— А мои воспоминания ты стирал, Алин? — спросила я, глядя в его лицо. Мужчина молчал, а я продолжила: — Мне приснился странный сон. Я словно была тобой. Смотрела на горящую машину в обрыве и князя, что держал на руках девочку. Я даже помню это кольцо, — я ткнула пальцем в его ладонь, не спуская глаз с лица. — Странный сон, правда? С чего бы он мне приснился?
— На тебе много знаков, — медленно сказал Алин. — Князь дал тебе ускоренную регенерацию.
— И что же? — не поняла я.
— Все восстанавливается. Кроме того, что удалил я. Правда… Правда, сила эфира почти бесконечна. И он может вернуть утраченное. Или заменить.
Алин развернулся и не спеша пошел к двери. Я с открытым ртом посмотрела ему вслед, переваривая сказанное. То есть? Стиратель признался? Эфир заменил воспоминания? Мои — на его? Стиратель уничтожил то, что помнила я, но знаки князя постепенно восстанавливают утраченное. Или заполняют чужими воспоминаниями.
Я подперла подбородок кулаком. Вот так дела! Значит, князь приказал Алину удалить из моей памяти тот день, когда погибла моя семья? А ведь и правда, я ничего не помню. Последнее, что сохранилось в голове, то, как я складываю свои вещи и ругаюсь с братом по поводу сиреневого рюкзака. Мы оба хотим взять его. А потом провал, и в себя пришла я уже в Башне.
И лишь несколько лет спустя я начала подозревать истину. То, что авария была подстроенной, а главное — кем. И самое смешное, что именно отсутствие воспоминаний стало отправной точкой моих подозрений.
— Неладно что-то в датском королевстве, — пробормотала я. — Эх, Франческа, думаю, в твоем солнечном мире гораздо радостнее. Но ты уж возвращайся, грезы не могут заменить жизнь, даже самые счастливые.