Я погладила девушку по руке, поправила ее покрывало.
— Надеюсь, Алин найдет тебя, и мы сможем познакомиться поближе, — улыбнулась я. — Мне кажется, мы могли бы подружиться.
Видящая тихонько вздохнула, и я сочла это хорошим знаком.
Посидела еще несколько минут, собираясь с силами, и покинула лечебную.
Было и еще одно место, которое я собиралась посетить. И сделать это нужно прямо сейчас, пока не растеряла свою решимость. Я устала от вопросов, я, черт возьми, желала найти ответы! Хоть какие-нибудь! Может, поэтому я собиралась сделать то, что было мне строжайше запрещено. Но в последнее время я ведь только и делаю, что нарушаю запреты? Так почему не еще один?
Навстречу прошел один из одаренных, и я кивнула ему, улыбнувшись. Подождала, когда мужчина скроется за углом, и толкнула дверь в комнату Ландара. Черт, я почти была уверена, что она заперта. Но ручка под моей ладонью слабо нагрелась, а потом щелкнул замок, словно приглашая меня войти.
Я этим приглашением не преминула воспользоваться и тенью скользнула в помещение. Застыла, осматриваясь. Я никогда не была в комнатах князя. Несколько раз видела его выходящим, но сама внутрь не заходила. Почти все свободное время Ландар проводил в своей мастерской или в кабинете, а здесь…
Здесь была спальня. Огромное круглое помещение, часть стены от пола до потолка застеклена, открывая вид на лес и горы. Рядом — кровать, застеленная черным мехом, я покосилась на нее и обошла по широкой дуге. Кресла, антикварный столик — тоже черный, светильники… все это меня не интересовало. Я обвела взглядом комнату. Ошиблась? Может, стоить поискать в кабинете?
Если бы у меня было что-то ценное, где я стала бы это хранить?
Логичнее всего — в сейфе. Но если это что-то ценно лишь для меня, и мне хочется иметь возможность это видеть?
Задумавшись, я присела на черный мех, а потом откинулась на спину. И вздрогнула. На потолке было зеркало. Вернее, тысячи зеркальных осколков, собранных в единое полотно. И мое отражение в нем было изломанным, исковерканным, чуждым. Словно сверху на меня смотрел кто-то другой.
Я подскочила, чувствуя, как колотится сердце от внезапной догадки. Черт! Ландар художник. Он прежде всего — художник…
Из комнаты я выскочила, забыв про больную ногу, и к дверям мастерской почти подлетела. Дыхание царапало легкие, сердце стучало набатом, а в голове билась лишь одна мысль: ошибаюсь?
Дверь услужливо распахнулась, и я ринулась к ближайшему полотну, накрытому холстом. Глотнула воздух. И резко сдернула ткань.
Сердце пропустило удар. Замерло.
На меня смотрела… девушка. И любой другой человек сказал бы, что это я. Взгляд скользил по таким знакомым чертам — глаза насыщенного бирюзового цвета, высокие скулы, нижняя губа чуть пухлее верхней. Еще могли бы сказать, что художник не только безумно талантлив, но и влюблен, что он украсил портрет, добавив деталей, которых нет у оригинала. Например, у меня никогда не было таких кос — длинных, до самой поясницы, цвета лунного серебра. И моя кожа никогда не была такой снежно-белой, она чуть смуглая, наследство от бабушки — итальянки. У меня нет родинки на правой щеке. И на моих губах никогда не блуждала столь нежная улыбка, я чаще хмыкаю, а смеюсь дерзко, с насмешкой…