Волею судеб я оказался обладателем информации, которую моя прелестная подруга Катя оценила в 150 рублей. Интересно было бы выслушать предложения другой стороны…
Я не стану далее отделываться иносказаниями, а признаюсь, что решился на попытку элементарного шантажа. Не вижу причин для этических дискуссий, просто продолжу свой рассказ.
А кто из читающих без греха, тот вправе осыпать меня любыми камнями на свой вкус и к полному своему удовольствию.
Слегка обдумав план действий, но не слишком, дабы оставить место для живительной импровизации, я понял, что необходимо торопиться, ибо безжалостный Хронос оставил в моем распоряжении всего три дня.
Разумеется, гарантий успеха не существовало, однако сделать скромную попытку обстоятельства не возбраняли.
Если вышеуказанный неверный муж заинтересован в сохранении тайны, то, думалось мне, его щедрость может поиметь границы около двух сотен рублей, не более того. В этом случае я мог бы благородно отказаться от ста пятидесяти, обещанных Катей, ибо чувствовал некоторую неловкость в предстоящей ситуации.
Посудите сами: я выяснил без особого труда, что разыскиваемая дама жива, здорова и через три дня упадет в объятия любящей подруги, так за что же брать условленную сумму? Не знаю, вполне может статься, что кого-нибудь другого подобные мелочи не смутили бы, но лично я отдавал себе отчет, что ожидание денег в данном случае было бы поступком неджентльменским, и честь вынудит меня отказаться от предложенной суммы.
С другой стороны, сделал бы я это не без сожаления, поскольку в глубине души уже свыкся с мыслью, что деньги у меня будут и успел найти им применение в скромных планах.
Не стану более злоупотреблять терпением возможного читателя и продолжу откровенное повествование. В конце концов Жан Жак Руссо тоже писал знаменитую «Исповедь» не без удовольствия.
На следующее утро (дождливое и воскресное) я поднялся рано и не мешкая направил свои стопы на станцию Хлебниково, где за ничтожную сумму в 15 копеек получил возможность оповестить о своих намерениях одного московского абонента.
Вынужден признаться, что звонок, способный пролить бальзам на Катину измученную душу, я решил по уважительным причинам отложить. В противном случае моя информированность, как можно представить, не стоила бы ни гроша, ни цента, ни сантима.
Не могу сказать, к кому благоволила девица Фортуна в то утро (как я отмечал, крайне неблагоприятное метеорологически), но злополучный Верочкин муж, предполагаемая жертва не слишком коварного замысла, волею судеб оказался дома.
Убедившись, что меня слушает необходимый абонент, я произнес в телефонную трубку продуманную фразу.