Тогда Верховный трибунал начал готовить приговор по делу всего заговора и по той или иной степени виновности каждого его участника. Все были убеждены в высшей степени предательства: большая часть преступных замыслов посягала на жизнь государя и членов императорской семьи. Все признали, что их намерения и действия были общеизвестны. Таким образом, оставалось только определить вину каждого и найти наказание, предусмотренное законом за их преступления. Желание судей, а также и императора заключалось в том, чтобы наказывать мягко, ведь все заслуживали смерти. Военный кодекс, также как и гражданские законы предусматривал наказание смертной казнью.
После того, как были определены категории преступлений, император внимательно изучил приговор Верховного трибунала. Он изменил строгость законов: только пятеро были приговорены к повешению, другие — к пожизненной каторге, менее виновные — к различным срокам каторжных работ, некоторые ссылались в Сибирь в качестве колонистов, самое слабое наказание было в виде нескольких лет или месяцев заключения в крепости. Предписанный законами приговор был зачитан виновным, затем им объявили о его облегчении, продиктованном великодушием императора.
Приведение приговора в исполнение было назначено на 13 июля на 3 часа утра. Я приехал в крепость для того, чтобы вместе с ее комендантом отдать некоторые приказания. Тем, кто должен был заплатить жизнью за преступный заговор, была дана возможность исполнить свой церковный долг. Остальных отвели в церковь. Далее все собрались на крепостной площади в окружении батальона Павлоградского полка, я приблизился для того, чтобы посмотреть на них и выслушать их последние слова.
Я был полон сострадания — это были в большинстве своем молодые люди, дворяне, почти все из хороших семей, многие из них служили со мной, а некоторые, как князь Волконский, были моими товарищами. Вначале я сострадал, но вскоре возмущение и отвращение переполнили меня, их грязные слова и членство в этом ужасном обществе изгнали из моей души все чувства жалости, которые были порождены несчастьем стольких семей. Я видел, что ничто не могло излечить или привести к изменениям в этих головах, переполненных подрывными помыслами, и невосприимчивых к стыду от бесчестья. От всех гвардейских полков по одному отряду выстроились на крепостной площади, в 4 часа утра туда прибыли генерал-губернатор и другие военные власти. Приговоренных привели всех вместе, за исключением тех пятерых, которые должны были подвергнуться высшей мере наказания. Казнь этих пятерых должна была состояться на валу передового укрепления. Каждого офицера гвардейских полков провели перед строем отряда соответствующего полка, поставили на колени и зачитали каждому его приговор, после чего палач сломал у них над головой шпагу и сорвал эполеты, которые были брошены в огонь. Других приговоренных, которые не принадлежали к расположенным в Петербурге полкам, поставили на колени посреди площади и подвергли такому же позорному наказанию, после чего их развели по камерам. Затем под виселицей появились несчастные полковники Пестель и Муравьев, подпоручик Бестужев-Рюмин, литератор Рылеев и убийца графа Милорадовича Каховский. На головы им надели белые колпаки, и смертельная петля обвила их шеи. По данному сигналу из-под их ног была убрана доска, и они повисли. К несчастью, веревки троих приговоренных порвались, и они упали на землю. Их подняли и казнили вторично. Вскоре после этого их тела сняли для того, чтобы представить публике это грустное зрелище. Остальные были успешно доставлены в Сибирь и в другие места, предназначенные для их содержания.