Поняв опасения поэта, философ остановился и улыбнулся.
— Это не я напал на вас, — сказал он, вновь показывая пустые руки.
— Меня только что пытались убить, а здесь нет никого, кроме вас.
Философ нахмурился, но тут же взял себя в руки и заговорил, сверкая глазами:
— Это так. И все же попробуйте найти этому объяснение в кладези вашей мудрости. В мире не счесть ощущаемых нами бестелесных явлений: ветер, надувающий паруса, музыка, радующая душу своею сладостью, и многое другое. Есть в нем и невидимые тела, например сеть не доступных нашему зрению частиц, из которых состоят наши тела, Земля и вся Вселенная.
Немного поколебавшись, Данте опустил кинжал.
— Все это замечательно, но эти частицы — лишь бездушный песок. А вот сталь клинка, рвущая плоть, более чем осязаема!..
Достав из сумки лоскут чистого полотна, Арриго протянул его поэту.
— Допустим, это не вы пытались меня убить, — сказал ему Данте, прижав полотно к ране. — Так объясните же мне, что вы тут делали? Довольно непредусмотрительно шастать здесь по ночам, когда флорентийцам не дозволено выходить на улицу.
— Вы наверняка заметили, что одни и те же предметы кажутся разными при свете дня и во мраке ночи…
— Кто ж этого не знает?
— Вот и я хотел посмотреть, на что похож ваш Баптистерий в темноте.
Удивленный Данте повернулся к темному сооружению у себя за спиной. Большое восьмиугольное здание величественно возвышалось над окружающими его с севера домами.
— Ну и как он вам показался?
— Я убедился в том, что он, как и большинство ваших культовых сооружений, гораздо полезнее в темноте.
Данте не был уверен в том, что до конца понял философа, но сейчас его волновало другое.
— Вы говорите о «наших культовых сооружениях» как о чужих! — взволнованно воскликнул он, положив руку на плечо своему бывшему учителю. — Неужели вы отреклись от веры?!
— В этом каменном мешке нет ничего, кроме мрака, но в этом и его ценность! — пробормотал помрачневший Арриго.
— Я не понимаю, о чем вы, но сделаю ради вас все, что угодно, лишь бы вы отстали от этого безумия! — воскликнул Данте.
Казалось, философ его не слышит.
— А ведь ключи к Царству у вас! — с отчаянием в голосе воскликнул он, схватив поэта за руки. — Отдайте мне их, и вы разделите со мной мою бессмертную славу!
Данте показалось, что Арриго утратил рассудок. Вырвав руки, поэт попятился, но философ не бросился за ним. Он молча стоял на месте.
Внезапно Арриго встрепенулся и осмотрелся по сторонам, словно только что пробудившись от сна. Потом он повернулся, шаркая ногами, пошел к Баптистерию и остановился перед ним с распростертыми руками, нелепо подражая распятию, над которым только что смеялся. Потом он завернул за угол и удалился в ту же сторону, куда скрылся Монерр.